Если однажды жизнь отнимет тебя у меня… - страница 5

Перед этой девушкой он был как на ладони, она сразу увидела его насквозь. В ее взгляде была проницательность взрослой женщины – женщины с немалым опытом неудач и разочарований за плечами. Но она была слишком молода, чтобы нажить такую мудрость и трезвость.

Кларе хотелось встать и уйти. За кого этот хлыщ ее принимает? За молоденькую идиотку, которой достаточно бокала вина, пары комплиментов и напетой песенки, чтобы отправиться к нему в постель? Но лицо молодого человека говорило о растерянности. Он смутился, стал застенчивым от ее холодности. Клара вновь почувствовала, что лоск обольстителя наносной, что перед ней живой, чувствительный человек.

– Да, это хорошая песня, – сказала она, решив помочь смутившемуся собеседнику. – Ритм придает особую напряженность чувству, выраженному в словах. – И едва уловимым движением плеч и рук подчеркнула этот ритм, как это может сделать только танцовщица.

– А ты какую музыку слушаешь? – спросил Габриэль, с благодарностью подхватывая тему разговора.

– Разную. Одну слушаю, другую напеваю, под третью люблю танцевать, – сказала она и снова ушла в себя. Помолчала и добавила: – Да и день на день не приходится. Слушаю чаще всего соул и поп-музыку. А танцевать люблю под фанк и ритм-н-блюз, да мало ли еще подо что.

– А что напеваешь?

– Французские песенки. Или то, что слышу по радио.

– Да что ты? – переспросил он, будто встретил какую-то неожиданность.

– А чему ты так удивился?

– Да нет, – замялся он. – Не удивился, скорее растрогался.

– Растрогался? – Нотка снисходительности вывела Клару из себя. – Ты, как я понимаю, слушаешь классику и оперы?

– Я? Нет… То есть да, слушаю. Но поп-музыка мне тоже нравится.

– Я бы тоже не отказалась разбираться в классике. Но образования не хватает. Я училась только танцам.

– Да. Я понимаю, но… – забормотал Габриэль.

– А как может быть иначе? – продолжала Клара не без нотки агрессии. – Как ты успел заметить, мы с тобой живем на разных этажах. У меня не было возможности учиться в университете, я не получила образования, не разбираюсь в живописи и в классической музыке.

Обескураженный, Габриэль не знал, как перекинуть мост через возникшую пропасть.

– Мне в самом деле повезло, очень повезло. Но я не считаю, что на вещи нужно смотреть так антиномично!

– Антиномично? – переспросила Клара.

– Ну да, как на несовместимости, – пробормотал Габриэль.

– Какая может быть совместимость? Ты говоришь, а я тебя не понимаю.

– Извини, я не хотел… Я хотел совсем другого…

– А ты не переживай, я же знаю, что я без образования.

– С образованием, без образования – какая разница! – вспыхнул Габриэль. – Ты мне нравишься, вот в чем дело. Но ты сидишь и молчишь, а я терпеть не могу сидеть молча, вот и понес всякую чушь.

Искренность признания пробила брешь в Клариной обороне.

Желая избежать опасных тем, Габриэль вновь стал расспрашивать Клару о ее жизни, но она опять, обходя его вопросы, говорила только о танце, словно танцем исчерпывалась вся ее жизнь. Он внимательно ее слушал, согласно кивал, задавал вопросы по существу, вживаясь в новый для него мир.

Но при этом, когда она говорила, он не мог не смотреть на ее губы, не замечать, как они выговаривают слова. Сколько мужчин у нее было? Он испытывал ревность к неведомым незнакомцам и почему-то считал, что их было много. Он никогда не испытывал ревности. Новое чувство его удивляло.

Ему хотелось сохранить контроль над ситуацией. Но что он мог предложить этой девушке? И каким образом? Большинство девушек, с которыми он знакомился после нескольких рюмок и пустых льстивых слов, помогавших установить иллюзию понимания, принимали его приглашение и ехали к нему. Иногда заставляли его ждать несколько дней, давая понять, что он должен уважать существующие моральные принципы. Но Габриэль знал, что это всего лишь лицемерный маневр и дальше все пойдет по обычной схеме. Но вот он сидел напротив Клары и не знал, что ему сказать, что сделать, чувствовал себя растерянным и уж никак не способным ни на какие стратегии.