– Это правда? – спросил он у мальчика.
– Правда, – кивнул Томас.
– В моих владениях есть еще кто-нибудь, кто знает то, чего не знаю я?
– Больше никого нет. В доме, во всяком случае.
Повернувшись к Молли, граф спросил:
– И вам никогда не приходило в голову поставить меня в известность, что мой младший брат чистит мне сапоги?
– Он ведь незаконнорожденный, а нам всем известно, как господа относятся к таким, – ответила Молли.
– Все, можете идти.
– Что?..
– Я сказал вам, Молли, чтобы вы покинули мой дом. Не помню, чтобы я нанимал вас. Поэтому я указываю вам на дверь. Идите.
– Вы выгоняете меня за то, что я сказала правду?
– Нет, за то, что вы не сказали мне правду с самого начала. И еще за то, что вы, похоже, работали здесь вовсе не на меня.
Брент направился к выходу, потом остановился и, обернувшись, добавил:
– Можете забрать свои вещи, но не вздумайте прихватить с собой что-нибудь сверх того. Да, и вот еще что… Мне хотелось бы, чтобы вы немного подождали за порогом, после того как соберетесь и покинете дом. Я думаю, что вам составят компанию еще несколько человек, которые лишатся здесь работы. Это не займет много времени. – Брент повернулся к Томасу. – Теперь вернемся в библиотеку?
Олимпия дождалась, когда они ушли, потом повернулась к Молли.
– Это какая-то глупость. Зачем нужно было держать в тайне происхождение Томаса?
– Так нам приказала леди Маллам.
– Леди Маллам здесь не хозяйка.
Расхохотавшись, Молли разорвала на себе фартук и швырнула на пол.
– Разве? Неужели вы всерьез думаете, что здесь всем заправляет слезливый пьяный дурак?
Служанка кинулась к двери, а Олимпия, поглядев ей вслед, сокрушенно покачала головой. Судя по всему, каждый шаг Бранта полностью контролировался его матерью. А если вспомнить, что он щедро поддерживал мать деньгами, а также учесть то печальное состояние, в котором он постоянно пребывал, – о, тогда не было ничего удивительного в том, что леди Маллам не спускала с него глаз. Но дело было не только в ее желании держать сына в узде. Жадность настолько овладела ею, что она решила продать свою дочь старому извращенцу.
Олимпия сделала глубокий вдох, развернулась и отправилась обратно в библиотеку. Она обещала помочь Агате – и сделает это! Но она очень надеялась, что ей не придется слишком уж глубоко погружаться в проблемы семьи Маллам.
– Вы еще здесь, миледи? – удивился Брент, когда баронесса вошла в библиотеку.
– Теперь я могу поговорить с вами о том, ради чего приехала. – Судя по виду, граф был близок к тому, чтобы указать ей на дверь.
– И о чем именно?
– О том, что ваша сестра безуспешно пыталась несколько раз связаться с вами. Она сильно напугана, потому что леди Маллам вот-вот продаст ее, выдав замуж за лорда Хораса Миндена.
Брент в изумлении уставился на Олимпию. Он открыл рот, но, так и не придумав, что сказать, закрыл его, после чего в изнеможении рухнул на канапе и посмотрел на графин с бренди.
– Это вам не поможет, милорд. – Олимпия перестала расхаживать по комнате, остановившись перед огромным камином. – Вам это ни к чему.
– Разве? – Брент вздохнул. – Я только-только пришел в себя, а тут объявились вы. И теперь мой дворецкий трупом лежит на полу в холле, вы учинили драку со служанкой, которую пришлось уволить, и еще я узнал, что парнишка, который чистит мне сапоги, мой самый настоящий брат. – Он взглянул на Томаса, и тот ответил ему улыбкой до ушей. – Вдобавок вы рассказали, что мать пытается продать мою сестру – невинное дитя! – самому гнусному развратнику из всей нашей аристократии. Выпивка была бы сейчас весьма кстати…
