А ведь Джина была права. Мечтая основать компанию по производству Умниц, я представляла, как поделюсь своим открытием с окружающими и буду получать деньги за то, что работаю над изобретением целыми днями. Но, честно говоря, я никогда не задумывалась, каково это – изо дня в день руководить компанией. В моем воображении всплывали только картины, как я презентую новые продукты и даю интервью.
– Во-первых, я, скорее всего, не выиграю. Я вообще немного беспокоюсь, что они перепутали и позвонили не той Шиа Чань.
Джина закатила глаза:
– И много ты знаешь людей с таким же именем? Ой, прекрати.
– Во-вторых, если я стану боссом, то смогу делать все что захочу. Смогу нанять заместителя, который будет управлять компанией, пока я доучиваюсь в школе. Посмотри на Ларса Лэнга. Он ведь не каждый день руководит работой Фабрики. Ну и, в конце концов, даже если я выиграю, моя компания может прогореть. Множество компаний прогорают.
– Да, но ты не такая, как все.
– Может, мне стоит сделать акцент на школьной программе, когда я буду разговаривать с мамой, – задумалась я. – Преподнести ей поездку на Фабрику как возможность получить классное образование, которое поможет позже поступить в колледж. Поменьше болтать об управлении собственной компанией.
– А своему онлайн-парню ты рассказала? – спросила Джина.
Меня бросило в жар, несмотря на холод. Джина имела в виду ПостоянствоОбъекта – мальчика, с которым мы переписывались больше года на форуме подростков-программистов под названием «БитБоп».
– Он не мой парень, – сказала я. – Нет, не рассказала. Мы не обсуждаем ничего подобного, я даже не знаю, как его зовут.
– А вдруг его тоже пригласили? Он ведь программист?
Мне приходило в голову, что он тоже мог подать заявление о поступлении на Фабрику, но эта мысль казалась слишком уж неправдоподобной. Ну а даже если подал, вероятность того, что мы оба поступим, была крайне мала. И все же на один миг я позволила себе помечтать о нашей встрече. Узнала бы я его?
– На форуме тысячи подростков-программистов. Каков шанс?
– Но все-таки это возможно, согласись! – настаивала подруга. – Интересно, как он выглядит. Вдруг неземной красавец?
Я покраснела. Каждый разговор о нем вгонял меня в краску.
– А может, наоборот, – поморщилась Джина.
– Это вряд ли. Он слишком забавный. И милый. И умный.
Джина вздернула бровь:
– Всем известно, что красавчики не бывают милыми, им это не нужно. А милыми становятся мальчики, которым больше нечего предложить.
– Это растиражированный фильмами и журналами стереотип, который предполагает, что существует лишь один стандарт красоты. На самом же деле красота – в глазах смотрящего.
Джина рассмеялась:
– Ну ладно, ладно, Ницше.
– Ницше не говорил ничего подобного, но все равно спасибо.
– А может, твой парень – вовсе не наш ровесник? А вдруг он – извращенец? Шестидесятилетний мужчина, прикидывающийся шестнадцатилетним подростком?
– Ему точно не шестьдесят, – возразила я. – Моей маме сорок три, а она с трудом соображает, как пользоваться телефоном. Шестидесятилетние старцы не сидят в «БитБопе».
– Ну не знаю. Тебе известно о нем только то, что он любит кодировать под музыку Бетховена. Знаешь, кто из моих знакомых любит Бетховена? Мой папа. И всякие прочие папы.
– Молодые тоже слушают Бетховена, – возразила я. Лишь произнеся это вслух, я поняла, как жалко звучит мой аргумент. – Все знают Пятую симфонию. И потом, он сам сказал мне, что учится в старшей школе. Еще он часто жалуется на отца, на то, какой он строгий.
