– Нашли крайнего! Я, между прочим, теперь туда не хожу. Боюсь на зомбяшку нарваться.
– Ага, еще один готов! – совсем развеселился Слоник – А вот, кажется, и Хамелеон, – он обернулся на скрип открываемой двери.
Однако за дверью обнаружился не Хамелеон, а Краб.
– Сегодня я за него. В смысле – буду травить байки, – объявил он и как всегда слегка боком прошел к столу. – Ездил я в Склиф за кое-какими покупками…
– И как ты туда ездишь, – поморщился Слоник. – Такого о себе наслушаешься, а стрельнуть нельзя!
– Зачем обязательно стрельнуть, можно и словами ответить, – усмехнулся Краб, – им-то тоже стрельнуть нельзя. Ты не перебивай, ты слушай… Ну, так вот, встречаю я там хрена одного из Института. Знаю я его, мерзкий мужичонка. Как мы в их кабак завалимся, с ним аж корчи приключаются. А вслух высказаться почему-то боится.
– Все они гады, – поддержал Долгоносик
– Не все, – упрямо твердил Косой.
– Да не перебивайте вы! Слушать будете?! Ну, он меня вроде как не заметил. Но я-то его прекра-асно вижу, – Краб хмыкнул и вытянул вперед свои телескопически выдвигающиеся глаза.
– Подхожу я к нему и спрашиваю, а правда у вас в кабаке Хамелеон с зомби целуется? А он вдруг как подпрыгнет! Как завизжит! Я, – верещит, – раньше еще кое-как терпел, а теперь, – верещит, – чашка переполнилась терпением. Пока, кабак был полон всяких э…э… йети… Да у вас же всего один йети, – говорю я наивно так. А он вывернулся, стервец. Мол, этот йети такой большой, что его и одного полный кабак, – Краб весело засмеялся и продолжал:
– А теперь, орет, когда не только йети и мутанты, но еще и зомбячья рожа маячит – сил моих, мол, больше нет. Вот такие дела.
За столом повисло молчанье.
– Врет он все! – возмущенно чирикнул Чижик, непонятно кого имея в виду.
– Ну а насчет зомбяшки, – проговорил Краб, – я вот что подумал… Зомбяшки, они тоже бабы, хотя и мертвые. Им хочется. А у ихних мужиков… не встает – кровь-то у них не движется. Может зомбяшки и правда, если сытые, ходят к живым мужикам для этого самого?
– Ох… Вот поймает тебя такая. Ее, небось, и не удовлетворишь – зомби же никогда не устают. Прощай твоя голова…
– Правда, а где Хамелеон-то? – испуганно спросил Косой.
* * *
А Хамелеон сегодня в кабак «От винта» вовсе и не собирался. Он сегодня участвовал в постановке актуальнейшего научного эксперимента. Того самого, по проблемам адекватности зомби во время оргазма. Мы же с тобой знаем, дорогой читатель, что Хамелеон на все готов ради науки.
Эксперимент прошел удачно и без каких бы то ни было травм. Хамелеон, во всяком случае, был результатом доволен. И Крысуля тоже. Так что валялся Хамелеон на пушистой шкуре и лениво наблюдал, как за окном сквозь влажные сосновые лапы пробивается хмурое дождливое утро.
Металлическая стружка противно скрипела о бронированные подошвы высоких ботинок. Тяжелая обувь и неудобная, но без нее никак. Острая стружка живо измочалит даже швайнехундову кожу.
Она заменяла здесь опавшую хвою, эта стружка. Какой лес, такая и хвоя. А вокруг возвышались искривленные металлически поблескивающие стволы, раскинувшие там, в вышине, широкие пластины солнечных батарей. Эти деревья действительно были железными, но они как-то по-своему жили, росли – то там, то здесь слышался скрип деформирующегося металла. И вниз осыпались отслоившиеся острые спиральки.
Иногда серо-стальной цвет покрывающего землю стружечного ковра сменялся ржаво рыжим. Это она так вянет, местная «хвоя». Ржавеет. Девушки предпочитали идти именно там: тяжелая и влажная, ржавая стружка прибивала к земле еще большую здешнюю пакость – мельчайшую стальную пыль. День сегодня выдался тихий, безветренный, иначе они бы и не сунулись в Железный Лес несмотря на бронекостюмы с замкнутой системой дыханья. Крысуля, конечно, дура, но не до такой же степени. А если поднимется ветер, придется срочно рвать когти. Потому что тогда начнутся полные «ой» и «тушите свет». Пыль поднимется вверх и лес накроет плотный серебристый туман. В нем и по началу-то ни черта не видать, а потом летучая наждачка быстро исчеркает бронестекло шлема почти до непрозрачности. Вот и выбирайся на ощупь и возноси хвалу замкнутой системе дыхания – пыль забила бы любые фильтры на счет раз.
