– Через двадцать пять лет после этого события, – продолжил профессор, – место Ивана III занял его сын, Василий. Тоже, кстати, третий.
Профессор улыбнулся, словно такие совпадения у них, у историков, воспринимаются, как забавная шутка.
– Так вот, он вдруг приказал расчистить место завала, чтобы восстановить разрушенную церковь. К тому времени и Аристотеля Фиораванти, и Пьетро Солари уже не было в живых. Вряд ли в Московии они обрели вторую родину. Скорее всего, их, знавших все секреты московской крепости, просто не выпустили из России. С создателями храма Василия Блаженного, как вы знаете, поступили много жестче. И это вероломство… Слово— то какое! – прервав неожиданно повествование, профессор с печалью в глазах произнес по слогам: – Веро – ломство, то есть ломающее веру, уничтожающее всякое доверие…
Он замолчал на несколько секунд и, будто очнувшись, продолжил:
– Так вот вероломство государей тех времен стало одной из серьезных причин того, что за работу над библиотекой впоследствии никто не хотел браться.
– Вы хотите сказать, – вмешался Стэн, – что Либерею из церкви Святого Лазаря все— таки извлекли?
– В том— то и дело! – обрадовался профессор обнаружению чуть было не потерявшейся нити разговора. – Один из земляков того самого Ивана Фрязина, который, кстати, плохо кончил из-за своих симпатий к католицизму, Алевиз Фрязин взялся за разбор завала, проник в церковь Святого Лазаря, вскрыл сводчатые подвалы ее и обнаружил там книги и свитки. Множество книг и свитков! Они лежали в ларях и просто так. И все были иностранными.
– Значит, библиотека все-таки была привезена Софьей! – воскликнула Лиза.
– Скорее всего! Потому что больше неоткуда было взяться в Москве такому количеству иностранных книг.
– А вы же сказали, что Мария привозила книги, жена Всеволода…
– Сказал, – легко согласился Аркадий Вениаминович. – Только куда привозила? В Киев, где правил Всеволод Ярославич.
– А— а— а— а…
– И как они оттуда могли попасть в Москву, и могли ли вообще – вопрос еще более сложный.
– А на книгах из церкви Святого Лазаря, как я понимаю, – встрял в общий восторг со своим скепсисом Стэн, – не было библиотечного штампа. Так что определить, откуда они, было невозможно…
– Я думаю, – поделился профессор своими догадками, – Василий не случайно начал восстанавливать церковь, а Алевиз не случайно полез в подвалы. Наверняка Софья не раз рассказывала сыну о сокровищах, хранящихся в приделе Святого Лазаря. А он, судя по всему, не был таким ортодоксом, как отец, и Софья сумела объяснить ему, насколько ценным было это сокровище.
– А почему вы так думаете? – поинтересовалась Лиза.
– Точного ответа у меня нет, но как еще можно объяснить тот факт, что Василий сразу же, как только книги были обнаружены, не велел их по примеру отца вновь замуровать – от греха подальше, а отправил на Афон грамоту с просьбой прислать для разбора и перевода на русский язык великокняжеской библиотеки старца Савву, владевшего как греческим, так и славянским языками.
– И старец приехал в Москву?
– Нет.
– Нет?
– То есть приехал, – поправился профессор. – Только не старец, а другой человек, Максим Грек. Игумен решил, что старец попросту не дотянет до Москвы, и вместо него уговорил отправиться в Московию Максима.
– Понятно, – кивнула Лиза. – А почему нужно было запрашивать переводчика из такой дали, из Греции? Разве ближе не было знатоков иностранных языков?
