– Спасибо, Билл. Хотел бы добавить, что…»
– Да выключи ты уже эту ахинею, Гордон! – раздался из кухни женский голос.
– Расслабься, дорогая. Я же не из любопытства смотрю, а чисто посмеяться, – ответил мужчина, поставил на столик бутылку пива и достал изо рта застрявший между зубами кусочек чипса. – Это ж надо… Андроид-писатель! «Дарит миру важное и ценное». Кожаный кошелек дарит и ремешки всякие.
– Не дарит, а продает, – добавила Салли.
– Во-во! Из кожи… Это ж надо!
На кухне загремела посуда и зашумела посудомойка.
– Тебе на работу обед положить?
– Будь так добра, дорогая. Похоже, что придется есть в машине…
– Что такое? Поездка?
– Ага. Митчелл отправляет нас в Чикаго.
– Зачем это?
– Везем какой-то груз. Сказал, что «очень и очень ценный». Не знаю, что там. Но завтра работаю по тройной ставке.
– О, это же хорошо. Сможем потом съездить в молл.
– А тебе лишь бы денежки…
– А тебе не «лишь бы денежки», а?
Гордон Лэнсли то ли икнул, то ли усмехнулся и нажал на сенсор телевизионного пульта.
«…Эндрю, а расскажи-ка нам подробнее про искусственную кожу. Как она делается? Она похожа на кожу животного?»
⠀
1 – 7
16 октября 2187 года. Утро
Тому стало ощутимо лучше только на третий день. «Прав оказался этот аптекарь, прав во всем: от возможности выжить до возможности мучительно сдохнуть», – подумал про себя Брустер, лениво вставая с постели и осторожно выглядывая сквозь белый тюль в окно. Под лестницами мотеля прошли какие-то люди. Светило солнце. Погода дарила надежду и даже баловала зарождением хорошего настроения – если всему этому вообще суждено было быть в сложившихся обстоятельствах.
Том подошел к треснувшему зеркалу, висящему на стене, и долго вглядывался в свое отражение, пристально смотрел в свои глаза – до того момента, когда на долю секунды даже перестаешь себя узнавать. «Кто ты?» По коже пробежали мурашки.
Далее мужчина заглянул в стоящую рядом с кроватью тумбу: упаковка затемняющих электролинз для сна, старая колода бумажных карт, какое-то бульварное чтиво в мягкой обложке и пачка дешевых сигарет. Брустер хлопнул ящиком и рухнул на грязное желтое кресло. Времени рассиживаться, пожалуй, было не так уж много, но все происходящее нужно хорошенько обдумать – на свежую голову. Да и кресло – несмотря на свои дырки в ткани – оказалось очень уж удобным.
Бывает, просыпаешься утром и вроде как все хорошо: за окном – солнце, в кружке – горячий кофе, впереди – новый день, новые возможности. Но что-то не дает тебе покоя, словно настораживает и тревожит. Ты отгоняешь эти мысли, как надоедливых комаров, но их становится все больше, они сами становятся все больше. Кофе остывает, а солнце прячется за тучи. И вдруг ты понимаешь, что это «что-то» уже стоит рядом с тобой, обвивает тебя за плечи и горло, готовое заполнить своим мраком все пространство комнаты и тебя самого, твою душу. Что это – неуверенность, страх, депрессия, ужас? Да и размышлять уже поздно, ведь от этого станет только хуже. Просто этот мир соткан из боли – только и всего. За все время существования человечества случилось уже более ста миллиардов смертей – удивительно. Сто миллиардов человек хотели жить, быть собой или кем-то, реализовывать какие-то планы. Хотели воды, еды или чего-то повыше из этой пирамиды. Или просто… жить. И что? И как бы нам ни твердили, что такова жизнь, такова судьба и не стоит об этом переживать – все равно переживается. Ни ответов тебе, ни вечности. Аттракцион, время которого неумолимо заканчивается, а денег на новый билет просто нет.
