За многими трудностями международной жизни, безумием гонки вооружений, когда сокращение вооружений делается только для того, чтобы в их производстве выйти на новый технологический уровень, стоит «ум» частного интереса и собственная логика техники, во многом формирующая мысли и цели людей. Довольно часто необходимость прогресса обосновывается самим прогрессом, а главный аргумент в его пользу – неотвратимость: «все равно не остановишь». На тех же основаниях мы примиряемся со смертью. «Внешние» по отношению к производству цели даже не придумываются и прогресс ради прогресса становится как бы нормой. На самых высоких политических уровнях признано, что в случае милитаризации космоса человечество утратит контроль над решениями о войне и мире. Война может разразиться ломимо воли людей и это будет буквальная реализация «постчеловеческой» роли техники, ее тенденции к саморазвитию. Тем не менее значительная часть спутников продолжает выполнять военные задачи, а развитые страны создают особый род войск – «космические вооруженные силы». Безуспешными были все попытки приостановки работ по генной инженерии и биотехнологии, несмотря на то, что их весьма вероятным следствием будет окончательное расшатывание природного иммунитета людей (первым грозным признаком чего стало возникновение синдрома его дефицита). Робкие голоса о необходимости регулирования исследований в области искусственного интеллекта не слышит почти никто. Ведь без него невозможно реализовать грандиозные планы строительства технополисов, информационных городов и «интеллектуальных зданий», становящихся неотъемлемой частью «деятельности науки на благо человека».
Между тем потребности производства вовсе не тождественны потребностям людей или тождественны им предельно абстрактно, а конкретно они могут вступать в противоречие не только с экологией, но и с гуманизмом. Вряд ли, например, кто будет оспаривать экономическую рациональность 2-3-сменной работы заводского оборудования, но столь же очевидно, что ночной труд ненормален для человека, противоречит биологическим ритмам его существования. Это своего рода «загрязнение времени». Какова в таких случаях цена врачебных советов ложиться спать в один и тот же час с точностью до 10 мин. всем, кто страдает расстройством сна, а таких миллионы, и какова цена различным «научным» вычислениям циклов ума, чувств и физической силы человека! (Одно из французских революций 19 века началась с отказ булочников от выпечки хлеба по ночам. Они сочли, что ради прихоти богачей иметь на завтрак горячие булки не стоит жертвовать естественными условиями жизни). В реальной практике интересы производственно-технического роста и интересы общества в целом, экономическая рентабельность и представления о нравственном и должном сталкиваются сплошь и рядом. В настоящее время в России мы прямые свидетели конфликта между новыми технико-экономическими задачами и традиционными духовными ценностями. Какие бы страсти вокруг этого ни кипели, довольно уверенно можно прогнозировать, что потребности в модернизации переплавят существующие формы жизни в свою пользу.
Причины сциентизма и технократизма как мировоззрения нельзя понять без выявления их онтологических корней. «Страшно все техническое… отданное закону своего развития, – писал М. М. Бахтин, обсуждая проблему отрыва культуры от живых конкретных людей, – оно может время от времени врываться в это единственное единство жизни как безответственно страшная и разрушительная сила»
