Глава 2 Враги человеку – домашние его
И Артур рассказал. Они долго сидели в отдельной комнате, беседуя с непреклонным господином Треймли, и в какой-то момент юноша даже начал забывать, что находится в доме друзей: ему вдруг показалось, что его вновь допрашивает безжалостный коронер. Отец Тина все время смотрел на Артура с какой-то едва уловимой иронией, особенно, когда тот вкратце рассказывал о естествознателях, Тенях и своем единороге. Впрочем, взгляд главы семейства разительно изменился, когда юноша перешел к злоключениям у армутов. Дорон вдруг словно чем-то обеспокоился; его полное круглое лицо то бледнело, то краснело, а в глазах мелькала едва прикрытая жалость. Дослушав, наконец, всю историю мальчика до конца, мужчина крепко задумался.
– Вы мне верите? – с любопытством поинтересовался Артур, так как он сам не мог распознать, какое мнение сложилось у Дорона обо всех этих событиях.
Господин Треймли очень медленно кивнул головой. А когда он вновь посмотрел на юношу, его глаза как будто бы увлажнились от подступивших слез.
– Прости меня, мой мальчик, – вдруг искренне проговорил мужчина. – Я, право же, вовсе не знал, сколько всего тебе пришлось испытать. И я вел себя совсем неподобающим образом…
Артур смущенно улыбнулся.
– Я не мог вам всего этого рассказать раньше, так как был почти наверняка уверен в том, что вы мне не поверите.
– Что ж.… – неловко произнес господин Треймли. – Надеюсь, ты простишь меня, старого дурака.
После этого длинного разговора Дорон стал как-то по-особенному относиться к Артуру. Он странно, порою даже дико косился в его сторону, во время ужина старался, чтобы лучшие куски со стола оказывались у мальчика в тарелке; обращаясь к нему, он почему-то понижал голос, словно ужасно боялся раздразнить его или обидеть.
Поздним вечером ребята играли с хозяевами гнездима в ревесенс, и в какой-то момент господин Треймли озабоченно посмотрел на часы и заметил, что время уже позднее, а Артуру нужно отдыхать.
Юноша тогда с удивлением покосился на хозяина дома. Он пока еще не мог понять, какое действие на господина Треймли оказал его рассказ, однако мальчик подозревал, что оно явно не такое, как того требовала ситуация. Что-то было не так, и его опасения, увы, вскоре подтвердились. Перед отъездом друзей в Троссард-Холл Дорон решил поговорить наедине со своим сыном. Он подозвал его на веранду, пока там никого не было, и с крайне озабоченным видом теребя пальцами длинный светловолосый чуб на затылке, проговорил:
– Тин… Я ужасно жалею и стыжусь, что так безобразно вел себя все это время!
– Ну что ты, па, ничего страшного! – воскликнул беспечный Тин, который особо даже и не заметил перемены в поведении отца.
– Нет, дослушай меня. То, что рассказал мне Артур… Ты вообще представляешь, что ему пришлось пережить у этих дикарей? Армутов, я имею в виду… Когда он заявился к нам в гнездим после своего путешествия… Надо было это видеть. Все его руки были в глубоких шрамах, мерзкая татуировка на шее, синяки на лице и вообще такой ужасный, дикий, необузданный вид, что мы с твоей мамой подумали… Честно говоря, мы были в совершенном смятении. Он походил на форменного преступника. Я никак не мог предположить, что татуировку ему сделали насильно, без его воли. А оказалось, что он столько пережил, бедняжка… Неудивительно теперь, что у него помутился рассудок.
