– Ты молчишь, сынок! В глубине души ты сам понимаешь, что я прав.
– Папа, его отец остался в той пещере…
Господин Треймли с сомнением покачал головой.
– Я думаю, мой дорогой, что его родители уже давно погибли. Увы, но он выдумал всю эту историю. Невольно, не со зла.
– Папа, я сам видел страшное существо, которое напало на его кормилицу…
– И это тоже наложило отпечаток, мой мальчик. Все эти трагические события так повлияли на его разум, что он помешался. Я думаю, тебе нужно быть с ним помягче. Постарайся следить за ним, помогай ему во всем. Но главное вот в чем… – Дорон неловко замолчал, старательно не глядя на сына. – Я походатайствовал за тебя, мой мальчик. После учебы в Троссард-Холле перед тобой раскроются манящие перспективы… У тебя будет работа в Крыле, помимо этого, я выхлопотал тебе бесплатный гнездим в Ласточкином графстве. Ты понимаешь, сынок? Ты будешь жить почти как сам король, ни в чем не нуждаясь. Тебя ждет отличная блистательная карьера! И со временем, может, ты всех нас приберешь к себе под крылышко. Все-таки семья – это то, о чем нужно думать в первую очередь, понимаешь?
Тин бестолково глядел на отца. Он пока еще не очень понимал. Дорон нахмурился.
– И хоть я и говорил тебе присматривать за твоим другом… Я считаю, что ты вполне можешь это делать со стороны. То есть подальше от него, понимаешь? Ты должен закончить учебу, а не забивать себе голову всякими глупостями вроде Теней и прочего…
– Папа, что же ты такое говоришь! – до Тина наконец-то дошло, что имеет в виду его отец. Его лицо покраснело от гнева и сильного смущения. Дорон смерил сына тяжелым, мрачным взглядом. Отец семейства был в целом добродушного нрава, однако при этом ужасно не терпел непослушания, как, наверное, и все родители.
– Я говорю, что тебе нужно найти себе новых друзей! – раздраженно и властно заявил господин Треймли. – В противном случае, можешь не рассчитывать на шикарный гнездим в Беру и все прочие привилегии.
– То есть я должен лучшего друга променять на гнездим? – как-то странно усмехаясь, тихо сказал Тин, на шаг отступая от отца. Дорон язвительно хмыкнул на эту реплику. – Что за юношеский максимализм? Твой лучший друг сильно болен, что является очевидным. Если он придет в себя – то, пожалуйста, общайся сколько угодно. Однако если он заманит тебя в какое-нибудь сомнительное дело… Или если из-за него у тебя будет плохая успеваемость, то пеняй на себя!
– Это не он, а ты спятил! – вдруг обвиняющим голосом воскликнул Тин, покраснев от едва сдерживаемого гнева. – Ты совершенно спятил!
Дорон в каком-то изумлении посмотрел на своего сына. В первый раз за всю жизнь его кроткий, добродушный и в целом нешкодливый мальчик позволил себе повысить голос на отца! Господин Треймли еще ни разу по-настоящему не наказывал сына, однако сейчас, услышав в свой адрес столь нелестное обвинение, невероятно рассердился и даже обезумел. Гнев застилал ему разум. Резко шагнув вперед, он со всего размаху влепил сыну пощечину, которая была такой силы, что Тин не удержался на ногах и отлетел в дальнюю часть веранды, неудачно ударившись головой об угол смастеренного им же самим стола.
От неожиданности и обиды мальчик вскрикнул и тут же прикусил себе губу от боли, так как острое дерево до крови расцарапало ему висок. Но в тот самый момент, когда его светлые, пылающие праведным гневом, глаза посмотрели на отца, Дорон вдруг поспешно бросился перед ним на колени.
