Вниз я спустилась при полном параде: черное атласное платье в пол – без рукавов, плечи открытые, лаковые туфли на шпильках. Макияж «смоки айс», кровавые губы – вполне себе готический стиль. Волосы завиты и собраны в узел, сколоты эффектным эгретом-змеей. На шее бархотка с изящным кулоном: алый камень в окружении кристаллов поменьше. Не рубин с бриллиантами, разумеется, но зато граненые стеклышки сверкают, как витрина под Новый год. Издалека – отличный эффект.
На правой руке – перчатка до локтя, атласная, под старину, с петелькой, накинутой на средний палец. Левая рука сегодня свободная. Вообще-то перчатки ношу из-за левой, но сегодня она – в антураже свадьбы. Нет нужды закрывать.
Я осмотрела себя в зеркале лифта и осталась довольна картинкой. Если б не пресловутый кофр, сошла бы за гостью высокого общества. Татуировка на левом предплечье изумительно сочеталась с нарядом.
Мою руку до локтя обвивали розы с мощными колючими стеблями. Они словно прорастали из вскрытой вены, из приметного длинного шрама на тыльной стороне запястья. Розы были черные, крупные, на их шипах трепетали бабочки, пронзенные насквозь, попавшие в ловушку коллекционера-садиста. В самой гуще роз возле локтя пел умирающий соловей, и его кровь стекала по стеблям, чтобы напитать корни.
Мне тогда было очень плохо. Мне тогда было очень больно. И мне было почти никак, когда я делала татуировку, чтоб оправдать глубокий порез, едва не оборвавший никчемную жизнь.
Жаль, что у Ленки были ключи, и она нашла меня в ванне. Я ведь специально порезала левую, чтоб больше никогда не играть. Не встречаться с тем, кто меня предал, в тесном богемном кружке музыкантов. Увы, мне и жизнь, и руку спасли. А может, это и к лучшему. Как я могла отречься от музыки ради придурка с раздутым эго? Да он вылетел через год из Гнесинки. А я продолжаю жить и играть!
К сожалению, татуировка мешала, розы подходили не к каждому платью. И не к каждому мероприятию. Приходилось прятать их под перчаткой. Но сегодня – пусть все обзавидуются. Эта свадьба ломает шаблоны!
Элен мой вид пришелся по вкусу. Она бережно взяла меня за запястье, покрутила, рассматривая наряд. Провела большим пальцем по шраму.
Бедная моя Ленка, притащившая в тот день огромную пиццу, чтобы подбодрить подругу детства. И нашедшая эту подругу в окровавленной остывающей ванне.
Все хорошо, – улыбнулась я ей, без ненужных, бессмысленных слов. – Ты же знаешь, давно отболело, проросло стеблями и раскрылось цветами.
Дурочка, – ответила Ленка, тоже без слов, одними глазами. – Все у тебя впереди. Играй, наслаждайся каждым мгновением! И помни, что ни один мужик не стоит нашей жизни и крови!
Так мы и прошли в бальный зал, вместе, рука в руке.
Гости уже собирались, их рассаживали по местам, сверяясь с банкетками на столах и длинным списком на элитном картоне. Я достала скрипку, отдала кофр Элен, села на стул в ожидании старта. Мне хотелось увидеть невесту! Но и гости в зале собирались занятные. Эдакий слет вампиров. Бал Сатаны в «Лениградской»!
