Та же генная идентификация, решительно отвергающая участие европейского неандертальца в антропогенезе современного человека сверх пограничной метисизации, настойчиво утверждает происхождение современных расовых линий от одного вида – скорее даже клана – потомков «митохондриальной Люси» приблизительно 200 тысячелетней давности, заявленной к обитанию западными исследователями в районе Африканского Рога. При этом, сверх ожидания, сапиентные линии возникали в прямом соучастии/следовании более архаичных синантропов и тот же «денисовский человек» признаётся субъектом антропогенеза меланезийской малой расы / с большой вероятностью – и самой неразделённой австралоидно-негроидной гипер-расы/. Но вытесняя неандертальца и реабилитируя синантропа и денисовца, генетика не могла и не сможет уже исключить из рода HOMO самого неандертальца, носителя орудийной деятельности, «2-й природы», пережившего феномен становления духовной культуры… И если его европейская линия была действительно уничтожена сапиентными кроманьонцами, то это несомненно акт геноцида.
В то же время как-то не ставится во весь голос вопрос о естественных следствиях тех же антрополого – генетических штудий:
1.типизация раскрывшегося нового богатства картины антропогенеза, усложнённый ли это естественный моногенез, с массой тупиковых затухающих ветвей; или широкий полигенез, когда биосоциальное оформляется на целом фронте подошедших автономно генно-биологических субъектов, модифицирующийся к внешней данности современного моногенеза только закономерностями новой возникшей реальности социального: волк не ест волка – каннибализм открытие социального… Частно – наличное подтверждение множественности форм бытия социального, к чему явственно склоняется философия; и поднимает новые вопросы, зачастую очень мрачные…
2.установленный факт участия азиатских эректусов (синатропы) и премигениусов (денисовцы) в современном антропо и расогенезе сразу поднимает вопрос о наличии азиатского очага становления сапиентного человека, с чем очень тесно коррегируют материалы находок древнейших «сухоносых» предков гоминид и понгид в Мьянме /Бирма/ – увы, кроме китайских исследователей никто об этом не заикается. Это особенно досадно в случае российских антропологов и историков палеолита, т. к. фактически стоит вопрос о прямом включении региона Российской Евразии в зону Большого Антропогенеза, на что прямо ориентируют свидетельства орудийной деятельности в нижнем палеолите в районе Дюрянг – Юрях (1.5 млн. лет) и следы гипотетического присутствия гоминид в районе Вилюйска (2 млн. лет) … И в который раз оживает давнее наблюдение о необыкновенной геологической близости Африканской и Сибирской материковых плит, что становится весомым фактором умозрительных спекуляций на фоне растущего хронологического совмещения геологических эпох и открывающейся истории биосоциального… В общем, возрождает идеи ведущих антропологических школ конца 19 века об азиатском центре становления человека, поколебленные в 20-м полевыми исследованиями в Африке; и сейчас возрождающиеся пока в робкой форме «маятникового» характера этого процесса, спорадически перескакивающего из Африки в Азию и обратно через межматериковые реликты океана Тетис/Средиземное и Красное море, Персидский залив/. Открытие же 2-го вида Homo Premigenius /денисовский человек/ в районе Алтая, непосредственно участвовавшего в состоявшемся варианте антропогенеза, придаёт исследованиям в этом регионе особо значимый теоретический смысл. Увы, научное светило изрядно разошлось с природным, и восходит для многих голов с Запада…
