Лиля открыла глаза с мыслью: «Мы в Америке!» Но романтика ощущения пропала, как только она обвела взглядом маленькую и довольно темную комнатку: окно упиралось в кирпичную стену дома напротив. Надо попросить переселить их в другой номер, но еще слишком рано искать администратора. Лешка крепко спал, Лиля спустилась в холл и наткнулась на громадного уборщика в синей спецовке. Он стоял к ней спиной и полировал мраморный пол какой-то шумной машиной. Заметив Лилю, он выключил машину и повернулся к ней, улыбнулся, открыв полный рот больших белоснежных зубов, и пророкотал громоподобным басом:
– Good morning, ma’am! (Доброе утро, мэм!)
Лиля вздрогнула от неожиданности и поздоровалась не сразу, подумав: «Первый человек, заговоривший со мной, – негр. О да, это Америка».
Она вышла на улицу. Мимо проскочили две веселые чернокожие девушки. Рядом с гостиницей стояла большая синагога Young Israel («Молодой Израиль»), и было довольно странно видеть синагогу как деталь повседневного быта, в нее входили и выходили люди, но не было никакого ажиотажа. Вдруг неожиданно и быстро потемнело, и сплошным потоком хлынул такой дождь, каких Лиля, кажется, никогда не видела в России. «Да, это Америка». Лиля юркнула обратно в гостиницу и сразу наткнулась на сына.
– Лешенька, ты куда собрался?
– Прогуляться по Бродвею, посмотреть, что такое эта Америка.
– В такой дождь?
– А мне плевать.
– Но надо что-нибудь поесть. Подожди, может, дождь вот-вот пройдет.
Завтраков в гостинице не давали, идти за покупками под дождем было невозможно. У Лили остались два сэндвича от самолетной еды, и она сварила кофе с помощью портативного кипятильника. А потом они спустились вниз – просить дежурного насчет смены номера. В холле стояли мужчины из той же группы, что и накануне вечером.
Говорили они по-английски, но в речи мелькали слова на идиш, польские и даже русские – странное смешение.
При виде Лили с Лешкой они замолчали и стали с интересом их рассматривать. Лиля подошла к стойке регистратора и оглядывалась в поисках дежурного, когда к ней приблизился один из мужчин и спросил по-русски с незнакомым акцентом:
– Вы, наверное, только вчера приехали?
– Да, поздно ночью.
– Welcome to America. Может быть, вам надо что-нибудь помогать, или одно, или другое? Так вы спрашивайте.
Говорил он мягко, ненавязчиво. В это время подошли остальные и стали наперебой расспрашивать:
– Откуда вы? Большая у вас семья? Что вы делали в России? Говорите ли по-английски?
Лиля с Лешкой едва успевали отвечать, и первый знакомый остановил поток любопытства:
– Что вы все спрашиваете? Помалу-помалу. Дайте людям брейк. Может быть, им нужно помогать, а совсем не нужно ваши вопросы.
Лиля объяснила ему, что у них плохая комната.
Он спросил:
– Вы с сыном, с этим большим парнем? Спать в одной комнате – нет, это не правильно.
Он нашел дежурного, объяснил ему что-то, и им сменили номер на двухкомнатный, светлый, с большой ванной. В одной комнате располагалась маленькая кухня (kitchenette): газовая плита под аркой, чайник, кастрюля и столовый набор на двоих, маленький холодильник и маленький черно-белый телевизор. Новый знакомый сам пошел с ними, осмотрел номер и процитировал Зощенко: «Всё в порядке – пьяных нет», чем изрядно насмешил Лилю.
– Так-так. Помалу-помалу все будет. Это Америка.
