Я был хорошим учеником. Я научился убивать. Мне было страшно самого себя.
Сказать, что меня уважали, – пожалуй, ничего не сказать. Мне настойчиво предлагали дружбу серьёзные, маститые уркаганы. Я молчал. Ни с кем не хотел водить дружбу. Был волком одиночкой.
Пришла свобода.
Свобода, – она не была для меня праздником. Это событие скорее заботило меня. Заботило, с точки зрения быта, – где жить, что есть, чем заниматься? Вообще, – зачем она мне?
Пару дней и ночей пролежал на скамейке в парке какого-то небольшого городка.
Моросил дождь. Даже и не дождь, просто в воздухе висела пелена влаги. Сырость. Промозглая сырость….
Снова вспомнилась навязчивая идея детства, – море.
Поеду к морю. Там тепло, там яблоки прямо на деревьях…
Город N-ск, по словам знатоков, был воротами на Кавказ. Почему я там оказался, пожалуй, и не припомню, не смогу объяснить. Но именно этот, шумный, размазанный кривыми улицами, базарный город, стал моей пристанью надолго. Навсегда.
Не лукоморье, а именно этот, старый, не очень чистый городок.
Где-то за железкой, далеко от центра, встретились двухэтажные бараки. Точно такие, как наши, – из детства. Даже какая-то тень грусти прокатилась. Странно. Уж по детству-то я не хотел бы грустить. Нет, не хотел бы. Даже во сне, нечаянно окунаясь в детство, сразу просыпался. Нет, нет, только не детство!
В первый же день, оказавшись на базаре, я заметил охоту. Сразу засёк, как щипач выпасал тётку, трущуюся возле богатых шмоток. Рядом деловито пыхтел ширмач, который будет прикрывать щипача во время работы. На другой стороне базарного потока вытягивал шею третий участник охоты. Именно ему будет скинут лопатник, в случае удачи.
Я пристроился рядом с этим третьим, и топтался, делая вид, что рассматриваю товар. Сам же зорко следил за всеми персонажами разыгрывающейся пьесы.
Не прошло и минуты, как сквозь толпу молнией мелькнул брошенный кошелёк, по-нашему, – лопатник. Мой подопечный уже растопырил грабли, чтобы поймать его и смыться, но я его опередил. Кошелёк совершенно незаметно спрятался у меня под рубахой, а рукой я обхватил опешившего паренька за шею и быстро выволок его из толпы.
Где-то возле товаров выла, голосила баба, обнаружившая пропажу.
– На кого работаем?
– Да, пошёл ты.
Я машинально ударил парня по колену и у него там что-то хрустнуло. Он охнул и повис у меня на руках.
Волоком вытащил его за угол, привёл в себя.
– Так на кого?
Парень со стоном выдавил:
– Сами. Нет хозяина. Товар сдаём одному барыге, а деньги себе.
– С этого дня моя половина. И только попробуйте…
– Побойся Бога!
Но в то время я ещё не думал о Боге. Не боялся Его.
И я стал получать с этой бригады деньги. Потом ещё одних раскрутил, барыгу того нашёл. Тоже обложил данью. Ему это не понравилось, и он нанял двоих мордоворотов, чтобы они поставили меня на место.
Разговор был где-то на тихой окраине города, на каком-то берегу. Это были первые, с кем я обошёлся так жёстко, так серьёзно, если не считать колонию и историю с Перцем. Мне было интересно другое, – их не было жалко, даже ни сколько. Я спустил их в воду, и течение всё сделало, всё скрыло. Это оказалось так просто, так легко. Даже удивительно.
Барыга стал платить. Даже больше, чем я заявил.
С появлением денег, приоделся, снял приличную хату. Постепенно проходил страх перед неизвестностью, перед свободой.
Но жить праздно, получая дармовые деньги, – как-то не по мне. Хотелось самому, хотелось чего-то остренького. Узнав, где обитают бездомные малолетки, наведался туда и прибрал одного дохляка. Звали его Васькой.
