– Зачем, зачем… – бурчит он недовольно. – Чего позориться-то? Ладно, пошел я.
***
Со звонком мы рассаживаемся по местам. Вся наша английская группа присутствует в полном составе, а я в очередной раз удивляюсь про себя, как же наши безропотно слушаются Горра. Он пошел на урок – и все пошли.
Олеся Владимировна сначала коротко рассказывает о себе. Правда я половину не понимаю – к английскому у меня совсем нет способностей. Я, конечно, стараюсь, зубрю, беру измором, но дается он мне очень тяжело. А уж английскую речь на слух я вообще едва воспринимаю. Тем не менее ее последнюю фразу я понимаю:
– Do you have any questions for me?* – спрашивает она и переводит взгляд с одного на другого. (*У вас есть ко мне какие-нибудь вопросы?)
Тишина. Она еще задает несколько вопросов, но все молчат. Не потому, что не знают. Они молчат назло. Смотрят на нее со злым ехидным прищуром и намеренно не произносят ни звука. Так договорились. И даже оправдание себе сразу придумали на всякий случай: директриса же велела быть тише воды, ниже травы. А я бы рада что-нибудь сказать, но знаний не хватает.
Тогда Олеся Владимировна раздает нам листочки с тестами. Говорит, что хочет проверить, какой у нас уровень.
– Как сделаете тест – сдаете мне и идете домой.
Не прошло и получаса, как все наши сдали свои тесты и все так же молчком покинули кабинет. Остались только я и Горр.
Я-то понятно, почему застряла. А вот Горр…? У него ведь английский – как родной. Для него такой тест – пустяк. Но он сидит за последней партой и всё ещё что-то там пишет.
Олеся Владимировна терпеливо ждет, пока я ломаю голову над формами неправильных глаголов. Потом ей кто-то звонит, и она выходит с телефоном в коридор.
Я слышу за спиной шум, а в следующую секунду Горр садится рядом со мной. За мою парту.
13. 13. Лена
От неожиданности я в первый миг не нахожу, что сказать. И к своему неудовольствию ужасно нервничаю. Утром на лестнице смелости мне придавала злость, а теперь чувствую, как сердце пугливо скачет. Что ему надо от меня? Хотя догадываюсь… Как же невовремя вышла Олеся Владимировна!
Горр еще и сидит, доставляя максимальный дискомфорт: развернувшись ко мне всем корпусом. Подперев щеку рукой, разглядывает меня скользящим, даже каким-то обволакивающим взглядом. Я чуть отодвинулась, но его колени все равно касаются моей ноги, отчего мне неловко вдвойне. Нет, втройне. Настолько, что, чувствую, щеки уже полыхают.
– Не бойся, – говорит он, замечая мою нервозность.
– Никто и не боится. Чего тебе? – отвечаю ему сердито.
И я действительно его не боюсь. Ну что он мне сделает в классе, куда в любую секунду вернется англичанка? Нет, это не страх, это… даже не знаю, что. Просто в его присутствии мне не по себе. Особенно наедине. И особенно, когда он рядом.
– Какая ты сегодня суровая, – усмехается он.
Я не поворачиваюсь к нему – у меня и так внутренний мандраж от напряжения. Сижу прямо, с силой сжимаю ручку и таращусь в листок с тестом, хотя едва ли понимаю сейчас, что там напечатано.
– Что тебе от меня нужно? – повторяю свой вопрос. – Опять будешь предупреждать? Чтобы я не сказала что-нибудь не то? Чтобы не выдала вас директрисе?
Он лишь смотрит на меня снисходительно, как на несмышлёную дурочку. А потом вдруг подается вперед, наклоняется ко мне, налегая на мое плечо. И я шеей ощущаю его теплое дыхание, отчего щекотно и хочется вжать голову в плечи.
