– Центнер – это сто килограммов, – невинно отвечает тот и вытягивает Шумилову и кого-то еще.
– Блин, фууу, – стонет Ямпольский и изображает, будто его тошнит.
Остальные покатываются, англичанка двигает короткую речь об уважении, а я встаю из-за парты.
В это время как раз тянет Шатохин с таким лицом, будто это какое-то спортлото с призами.
– Третьякова… – вслух зачитывает он свою бумажку и закидывает ее обратно. – Я не буду ее поздравлять. И ничего дарить ей не стану.
– Это еще почему?! – возмущенно вопрошает англичанка.
Я направляюсь к двери.
– Герман, ты куда? Мы еще не закончили! – окликает она меня.
– Домой. Никакой жребий я тянуть не буду. Я поздравлю Третьякову и всё.
Пока она растерянно молчит, выхожу из кабинета.
Третьякова, конечно, уже ушла. Звоню ей – хорошо хоть номер ее взял. Она отвечает не сразу, и у меня сразу мысли: ее поймали? И где, если что, искать?
Перезваниваю тут же снова и наконец слышу голос, вполне спокойный.
– Да? Прости, не сразу ответила… не успела, руки мыла… Я уже дома… Обедать собираюсь… А вас уже отпустили?
– Угу. Приятного аппетита. До завтра, – с легким сердцем отвечаю я и сажусь в машину.
– Спасибо, – отвечает Лена тихо, и я слышу, что она улыбается. И у самого тоже губы невольно тянутся.
Но все равно досадно…
***
В течение дня ловлю себя на мысли: интересно, чем она занимается сейчас? Звонить не звоню, но пишу в мессенджере:
"Что делаешь?"
"Уроки. Английский…"
"Есть сложности?"
Англичанка не дает на дом задания из учебника. Сама их, по ходу, придумывает, делает карточки и выдает нам. Каждому – свою. Видимо, чтобы со знания* не списывали.
"Мне неудобно"
"Почему? – не понимаю я. – Это ложный стыд. Пиши, что тебе непонятно, я объясню"
И она, к счастью, больше не упрямится. Пишет мне свои задания, и мы их разбираем.
Не знаю уж, поняла она или не очень, но я старался. Постепенно с английского мы съезжаем на другие темы. Она спрашивает про Канаду, про наш колледж, про разное…
Потом ко мне заходит отец, при параде, а я валяюсь на диване, в домашних шортах и футболке, с телефоном в руках, совершенно потеряв счет времени.
– Герман, ты еще не собрался?! Уже выходить пора.
В первый момент я даже не соображаю, о чем он. Потом быстро прощаюсь с Третьяковой и тоже в темпе переодеваюсь.
У отца сегодня юбилей. Пятьдесят пять лет. Празднует он в своем ресторане. Хочешь-не хочешь – надо быть.
В семь вечера мы с ним уже на месте. Парковка перед рестораном вся запружена машинами, и еще продолжают подъезжать. Мне на подобных мероприятиях скучно. Поэтому мы сразу с отцом договорились, что я поприсутствую пару часов и вернусь домой один.
Сначала всё идет по накатанной. Тосты, поздравления, подарки, какие-то фрагменты общих воспоминаний из прошлого. Я сижу рядом с отцом во главе длинного стола как истукан. Отец встает с ответной речью, благодарит присутствующих, кого-то выделяет лично, тоже что-то вспоминает. Потом переводит взгляд на меня.
– … Всякое бывало, но одно я могу сказать точно – жизнь я прожил не зря.
– Что значит прожил? – шутливо возмущаются его гости. – Ты, Саша, еще огого! … В самом расцвете… Жить да жить!
– Спасибо, спасибо, друзья, но… все мы под Богом ходим… И все же я – счастливый человек, – сообщает он и кладет мне ладонь на плечо. – Вот мое главное счастье, мой сын, мой наследник, мой Герман. Всё, что я достиг, всё, что я сделал и делаю – это только ради него.
