Это могли быть мы - страница 33

Разумеется, потому что с женой он мог заниматься сексом, не опасаясь детей или заболеваний. Потому что это был секс в браке. Секс без опасений. Она обхватила руками колени.

Кейт представляла себе, что они пойдут вместе в душ, но ванна была облупившейся, а покрытые плесенью занавески липли к телу, пока она стояла под плюющимся душем, вызывая неприятные ассоциации с недавно виденной сморщенной резиной. В душ она пошла не ради эротических фантазий, а для того, чтобы смыть все следы Дэвида, его губ, его рук. Она воспользовалась крошечной бутылочкой геля и обнаружила, что он оставляет на теле отвратительные пятна. Ее лицо в покрытом ржавчиной зеркале казалось худым и изможденным. Лицо блудницы.

Когда она вышла из душа, обернувшись потрепанным полотенцем, Дэвид как раз клал телефонную трубку на рычаг с виноватым видом пойманного на месте преступления.

– Душ свободен.

Она притворилась, что не заметила, как он звонил жене, с которой у него, несомненно, всегда все получалось. Трое детей были тому доказательством.

– Мне пора, – сказал он.

– Но разве тебе не нужно…

– А… Так я и должен вернуться потным, если ушел на пробежку. Приму душ перед тем, как… в общем, вот.

Он в самом деле собирался уйти? Она стояла перед ним в одном полотенце. Было что-то особенно печальное в необходимости снова надевать ту же одежду при свете дня. Во рту оставалось липкое ощущение, и она пожалела, что не взяла с собой зубную щетку. Но как она объяснила бы это Оливии, которая отпустила ее якобы к врачу? При мысли о верной подруге, оставшейся дома заботиться о детях, которые даже не были ей родными, Кейт вздрогнула, вновь ощутив прилив вины.

Он стоял, позвякивая ключами и не прикасаясь к ней. Времени оставалось мало. Через полминуты он выйдет, и этот миг, этот единственный шанс пролетит и разобьется вдребезги.

– Прости, – пробормотал он, глядя куда-то в сторону. – Я облажался.

Она ощутила, как сдавливает грудь от разочарования.

– Все в порядке, – ответила она.

Но оба понимали, что все не в порядке.

Она выждала в номере со смятой постелью, досчитав до двухсот, а потом вышла и закрыла за собой дверь. В вестибюле она узнала, что Дэвид не оплатил номер, как она предполагала, и пришлось рыться в сумочке в поисках тридцати фунтов наличными. Осознание, что он мог вынудить ее воспользоваться карточкой, платеж по которой было легко отследить, вызвало в ней жгучую обиду, которая ощущалась куда сильнее, чем боль между ног.

Проснувшись на следующий день, она впервые не увидела входящего письма с именем Дэвида – он обычно писал поздно вечером, когда его жена уже ложилась спать. Она сказала себе, что это ничего не значит.

Весь день она проверяла компьютер каждый час, заставляя себя не делать этого чаще. Ничего, снова ничего. И на следующий день, и на следующий. Она проживала эти дни, словно водолаз – медленно и неуклюже, чувствуя, как в душе нарастает страх. Она расплывчато отвечала Оливии и Эндрю, когда они спрашивали о детях, об ужине, о доме. Все было кончено. Она подвела его, и он исчез. Итак, что ей теперь делать? Зачем жить? Когда во второй половине четвертого дня зазвонил телефон, она вскочила и побежала: иногда он звонил, когда Эндрю днем не было дома. Но это оказалась Эйми, предложившая встретиться. Кейт согласилась. Пойдя в город, она могла пройти мимо телестудии. Может, случайно его встретит. Она положила трубку, злясь, что Дэвид довел ее до такого отчаяния.