Это не пропаганда. Хроники мировой войны с реальностью - страница 7

Для своей книги «Архитекторы сетевой дезинформации» доктор Джонатан Корпус Онг из Уиверситета Массачусетса и доктор Джейсон Кабаньес из Университета Лидса в течение года интервьюировали главных героев манильской «архитектуры дезинформации», как ее назвал Онг, которую использовали практически все политические партии страны [9]. На верхушке были «главные архитекторы» системы. Они работали в компаниях, занимавшихся рекламой и PR, жили в шикарных квартирах в небоскребах, а свою работу чуть ли не мифологизировали, сравнивая себя с персонажами «Игры престолов» или видеоигр. «Игра заканчивается, когда вас вычисляют», – говорили они Онгу. Они гордились тем, что смогли стать лучшими в своей профессии, поднявшись с самых низов. «Архитектор дезинформации, – заключает Онг, – отвергает ответственность или обязательства перед широкой публикой, говоря вместо этого о своих личных достижениях».

Ниже архитекторов находятся «инфлюенсеры» [10] – онлайн-комики, перемежающие посты со свежими шутками проплаченными насмешками над представителями оппозиции.

Еще ниже, в трущобах архитектуры дезинформации, обитают те, кого Онг назвал «операторами фальшивых аккаунтов в сообществах». Это масса людей, работающих в колл-центрах сутками с почасовой оплатой, каждый из них управляет десятками профилей в соцсетях. Такой работой занимаются либо те, кому нужен дополнительный заработок (к примеру, студенты или медсестры), либо волонтеры политических кампаний. Онг поговорил с одной из девушек-операторов, Риной, которую посадили в такой колл-центр, когда она присоединилась к кампании по выборам мэра. Она была одной из лучших студенток в университете и согласилась из идеалистических соображений. Ей поручили создать несколько профилей в соцсетях (явный успех имели аватарки девушек в бикини), набрать подписчиков, пропагандировать идеи кандидата и поносить оппозицию. Рине было стыдно. Она чувствовала, что никак не помогает общему делу – ей удалось привлечь лишь 20 фолловеров в фейсбуке, в то время как ее коллеги привлекали сотни читателей.

Онг отметил, что никто, ни на каком уровне этого бизнеса, никогда не описывал свою деятельность как «троллинг» или производство фейк-ньюс. У каждого была своя «стратегия отрицания»: архитекторы подчеркивали, что это – лишь побочное занятие, не связанное с их обычной PR-деятельностью, и, следовательно, оно никак их не характеризует, тем более что они не отвечают за всю кампанию. Операторы аккаунтов утверждали, что самые неприятные и злобные комментарии пишут не они, а кто-то другой. В любом случае, эта архитектура онлайн-влияния приняла более агрессивную форму после прихода Дутерте к власти.

Дутерте поклялся убить столько наркодилеров, что рыба в Манильском заливе разжиреет, и пошутил, что после этого сам себя амнистирует. Он хвастался, что убивал людей за один «косой взгляд» и что жизни наркодилеров не значат для него ровным счетом ничего. Банды его активистов и полицейские принялись расстреливать всех, кого подозревали в связях с торговцами наркотиками. Никто доподлинно не знает, сколько человек было убито в ходе этой кампании. Правозащитные организации насчитывают 12 000 жертв, оппозиционные политики – 20 000, правительство – 4200. Было время, когда ежедневно погибало 33 человека. Никто и не думал проверять, действительно ли жертвы были виновны, и поговаривали, что наркоту подбрасывали уже трупам. В ходе этих расправ было убито 54 ребенка. Переулки в трущобах Манилы были завалены телами. Люди на мотоциклах просто подъезжали к жертвам и стреляли им в головы. Тюрьмы переполнились, как клетки на птицефермах. Сенатор Лейла де Лима, выступавшая против расправ, внезапно оказалась под следствием: заключенные наркобароны дали показания о ее причастности к их бизнесу. В интернете начали активно требовать ареста. Ее посадили в тюрьму в ожидании суда, но он так и не начался: Amnesty International признала ее узником совести