– Пусть пьют, пусть… эгоисты чертовы!..
Она начала водить Эдика в музыкальную школу на скрипку и в кружок актерского мастерства.
Марвэла раздражала скрипка, Эдик и вообще все, что с ним было связано.
– Эдик, хватит пилить на скрипке! – верещал он из соседней комнаты.
– Т-т-те-бе-е-е не н-н-нра-а-а-вится му-у-у-зы-ы-ы-ка? – Эдик поправлял на носу очки.
– Какая еще музыка? Ты вообще ни хрена не умеешь и пилишь черт-те что!
– Жа-а-а-л-ль, что-о-о т-т-те-б-бе не н-н-нра-а-а-вится му-у-у-зы-ка.
Однажды, когда Марвэл привел домой девчонку, Эдик так усердно пилил на долбаной скрипке в соседней комнате, что в ушах звенело. Марвэлу это не давало покоя.
– Эдик хватит! У меня гости!
Но Эдик не прекращал.
– Эдик, ты слышал?
Эдик не ответил.
– Черт возьми, Эдик, сколько можно? – Марвэл ворвался в комнату Эдика.
– У м-м-ме-е-е-ня конц-ц-це-е-ерт зав-в-втра, – сказал Эдик.
– Эдик прекрати, иначе я разобью твою скрипку!
Но Эдик не слушал и продолжал играть. Марвэл вырвал у него из рук скрипку и начал бить ею об пол. Струны порвались, а корпус треснул и развалился на две части.
– Доволен, черт возьми? – сказал Марвэл, испытывая наслаждение.
Эдик смотрел на Марвэла и разбитую скрипку своими большими, грустными серыми глазами.
– Т-т-т-е-е-еперь кон-н-нцер-р-рта не-е-е будет.
Марвэл опешил и тут же пожалел о содеянном. Девчонка ушла. Еще сильнее он пожалел, когда это увидела бабушка. Ох и разозлилась она!
– Эдик, – вечером Марвэл приоткрыл дверь к Эдику в комнату.
Эдик сидел за столом и что-то черкал в школьной тетрадке.
– Эдик, прости меня, – сказал Марвэл.
– Хо-ро-о-о-шо, – сказал Эдик.
Марвэл ушел. Через пару минут он вернулся и принес Эдику скетч-бук и акварельные карандаши.
– На, – он неловко положил их на стол, явно стесняясь самого себя в этот момент.
Эдик посмотрел на карандаши, затем перевел удивленный взгляд на Марвэла.
– С-с-спа-си-и-и-бо, – сказал он.
Марвэл вышел и заглянул в щель.
Эдик медленно и трепетно открыл коробчку. Раньше ему никто ничего не дарил.
– Ох, Марвэл. Вторую скрипку я не потяну, – вздохнула бабушка вечером на кухне.
– Я найду деньги, – сказал Марвэл.
С тех пор он начал шататься по стройкам, ресторанчикам и кафе, в поисках работы. Ему было стыдно за свой поступок. Особенно, когда Эдик смотрел на него своим спокойным, безэмоциональным взглядом. «Что ты палишь, как Иисус Христос на меня?» – разозлился на него как-то раз Марвэл. «Я не-е-е Х-х-хрис-с-стос, я Э-э-э-д-д-дик», – сказал младший брат.
Когда Марвэл наконец-то насобирал Эдику на скрипку, на следующий же день закатил вечеринку. Бабушка с Эдиком уехали в церковь. На вечеринке Марвэл надрался в хламину, а утром вдруг обнаружил, что денег нет и он в точности знал, кто эти деньги стырил. Был среди них один такой, вечно тянул все в карман, почему Марвэл с ним водился, он и сам не знал. Гарик убрал все, что нашел, и свалил, пользуясь состоянием окружающих. Как ни пытался потом Марвэл дозвониться до Гарика, ничего из этого не вышло. Найти его он тоже не мог. В тот день Энди с Марвэлом сильно поссорились. Все началось после фразы Энди: «Не нужно выделываться». Марвэл моментально вспыхнул гневом, а через два дня после этого Энди повесился. Почему и зачем – никто не знал. Люди тут же решили, что это Энди украл у Марвэла деньги, и тот повесил его на дубе за его домом всем в назидание. А Марвэл не убивал. И даже когда в полиции Марвэла оправдали, люди отказывались от правды, потому что верить в то, что в их городе живет подросток – настоящий маньяк-убийца, было куда интереснее.
