– Миша, – выдыхаю я, отпуская Лерку.
И поворачиваюсь посмотреть на него. Целый год прошёл. Как всегда. Мы не видимся по двенадцать месяцев за исключением этой майской праздничной недели.
А он всё такой же. Симпатичный. Привлекательный. Парень, каким я помню его с детства. Давно возмужавший, конечно. Высокий, обаятельный… невероятно красивый. Тёмно-русые волосы слегка отрасли и немного завиваются на затылке. Море и влажность делают своё дело. Серые глаза смеются и сверкают так, будто знают секрет, о котором больше никто и не ведает. Красивые губы растянуты в улыбке, немного ироничной, конечно, или даже капельку ехидной. Прямо как в школе. Эта улыбка, наверное, не меняется с годами. И та девчонка, которой я была в средних классах, до сих пор западает на неё.
Он приехал, он рядом. Всё, теперь мы все вместе. А значит, я действительно дома.
– Соня, – приветствует он, и его глаза загораются, побуждая меня окончательно оторваться от подруги и подойти к нему.
– Думаю, Олег будет возражать насчёт таких перемен имён, – усмехается Сашка где-то позади нас, – ведь он собирался давать Лерке свою фамилию.
Не обращая внимания на плоские подколы Саши, я улыбаюсь и спрашиваю, как дела.
– Всё нормально, хорошо, – отвечает Миша. – Ух ты, целый год уже прошёл.
– Ты каждый раз так говоришь, – замечаю, прижимаясь лицом к его груди.
Потом пытаюсь отступить, но он не позволяет разорвать объятья, так что я вдыхаю поглубже и разрешаю теплу его тела и рук окутать меня.
– Но ведь это истинная правда. Триста сорок восемь дней, иногда триста сорок девять.
Я вздрагиваю, может быть, от его слов, а может, от чего-то ещё. В любом случае, цифры напоминают о нескончаемо убегающем времени.
– Ты один приехал? – внезапно для самой себя спрашиваю.
– А с чего мне вдруг приезжать не одному? – удивляется он.
– Не знаю, – пожимаю плечами, когда он слегка отстраняется, чтобы посмотреть своим потемневшим взглядом. – Саша сказал, что ты можешь приехать не один.
– Интересные предположения, – смеётся он. – Привести новых людей, создать очередь в ванную поутру. А ты будешь единственной, кто будет спать в одиночестве? Разве это справедливо?
– Тоже мне шуточки, – толкаю я его в грудь. – Ничего не меняется.
– Иногда постоянство – это всё, что у нас есть.
– Или всё, что нам остаётся.
4. 04
За коротким обедом обсуждаем планы на вечер. Поскольку дорога до дома у каждого была непростой, не сговариваясь, решаем перво-наперво отдохнуть. Поэтому я поднимаюсь к себе в комнату, чтобы закончить распаковку вещей и немного поностальгировать. Деревянные половицы отзываются скрипом на мои шаги. За год здесь редко кто бывает. Лера с Олегом натопили дом, приехав заранее. На первом этаже шпарят подогреваемые полы, которые несколько лет назад проложили родители подруги. А вот здесь, на втором, ещё довольно свежо.
Год… ещё год… целый год жизни прошёл.
Я даже качаю головой, не в силах поверить. А ведь пролетел будто миг, нет, просто прошмыгнул мимо.
Но вот снова май, и я здесь, с дорогими мне людьми.
Теперь, после смерти бабули, они единственное, что у меня осталось родного.
Я подхожу к окну и распахиваю его настежь. Волны бесятся у берега, а чайки орут, как ненормальные. Кажется, я отвыкла от этого пейзажа и шума. В Питере тоже «море», на которое не так-то часто удаётся выбраться. Да и залив давно обмельчал мельче некуда, как дамбу замкнули. Маркизова лужа он и есть, что ни говори. Народ всегда прилепит правильное название вопреки географическому.
