– Двое дружков не поделили девчонку, – хирург криво усмехнулся и покачал головой, – ножевое в сердце, давление низковато, но ничего критического.
Из зала снова послышался крик.
– А это что? – нахмурилась Дина.
Дженкинс махнул рукой, – Тот самый любитель игр с ножом. Наложат пару швов и отправится прямиком в участок.
Дина заглянула в приемный покой.
У входа в помещение прислонились к стене двое копов, в окно били огни мигалки полицейской машины. На кушетке сидел светловолосый парень, и всхлипывая, размазывал по лицу слезы пополам с кровью. На подбородке виднелась длинная царапина. Плечо было рассечено, медсестра уже срезала рукав и обрабатывала порез, смывая кровь в подставленную ванночку. Внезапно он дернулся, кювета перевернулась и с грохотом полетела на пол. Полицейские в одно мгновение оказались рядом и схватили его за руки.
– Скажите мне, что с ним! Он умер?! Да?! Скажите правду, Кайл умер?!
Розоватая вода растеклась по плитке. Парень не пытался вырываться, только опустил голову и снова залился слезами. Дина подошла и, подняв за подбородок, заставила посмотреть себе в глаза. Он уцепился за ее взгляд, как за спасательный круг.
– Я не хотел! Поверьте!
– Во-первых, перестань орать. Я прекрасно слышу, а эти ребята, – она кивнула на полицейских за его спиной, – нервничают, если подопечный кричит и совершает резкие движения. Давай, подбери сопли.
Он в последний раз судорожно вздохнул и выпрямился, подставляя медсестре плечо.
Копы выпустили его запястья, но далеко отходить не стали.
– Скажите, я убил его? Мне теперь дадут пожизненное?
Парень безучастно наблюдал, как игла в руках медсестры раз за разом прокалывает кожу, соединяя края раны.
– Я доктор, а не прокурор, но в любом случае стоило бы задуматься об этом до того, как хвататься за нож.
– Я сам не понял, как это вышло…
– Это ты будешь говорить не мне, а адвокату. Со своей стороны скажу, что далеко не всякое ранение сердца приводит к смерти.
***
– Повезло. Он проделал в его сердце приличную дыру.
Дина сняла заляпанный халат и бросила в корзину.
– Хорошо хоть скорую вызвал, опоздали бы на полчаса, и пиши пропало.
Они оглянулись на операционный стол, где санитары суетились, перекладывая пострадавшего на кровать. Изо рта торчала трубка, наверху темнели две подвешенные капельницы с кровью. Приборы перемигивались разноцветными лампочками, как рождественская гирлянда.
– Прекрасно, не правда ли? – улыбнулся хирург.
Дина недоуменно посмотрела на него.
– Конечно. Ты мастер своего дела, Гарри.
– Да я не об этом, – махнул рукой Дженкинс, – Здорово увидеть плоды своих трудов, когда отлетающая душа водворяется назад в тело. Быть причастным к таинству… К этому невозможно привыкнуть.
Он посмотрел на часы и подмигнул Дине:
– На сегодня все, увидимся завтра.
Проследив в круглое окошко за удаляющейся спиной хирурга, она перевела взгляд на проезжающую каталку. Бледное лицо парня уже порозовело. Дина проанализировала свои чувства. Тишина. Может, она просто слишком устала?
***
Через полтора месяца Дине позвонили из больницы Черритауна и сообщили, что родители попали в автокатастрофу. Они возвращались с конференции в Сиэтле, где отец выступал с очередным докладом, и попали в ледяной дождь на горном серпантине. Персиваль не справился с управлением, машина упала с огромной высоты.
Дина приехала в родной дом, где не была уже полгода, выстояла нескончаемую церковную службу, отметила большое количество людей, издалека приехавших на похороны, увидела знакомые лица, выслушала слова сочувствия, а когда за последними гостями закрылась дверь, села на диван в гостиной и… ничего не почувствовала. Безмолвие. Пустота. Холод. Ей стало страшно.
