президента, генерала-армии Жанчила Тургэна, бурята по национальности, бодро вскарабкавшегося на вершину властной пирамиды благодаря умению приготовлять шашлыки и устраивать отдых с рыбалкой для своего сюзерена, до которых глава государства был весьма охоч. У Афанасьева тогда не хватило духу отстоять свою точку зрения, и он только в немой ярости сжимал свои кулаки. Именно благодаря этой своей слабости духа Россия опять, уже шестой год подряд вынуждена гонять на парад жалкую «коробочку» из девяти новейших танков на платформе «Арматы» и такую же куцую кучку «Терминаторов». И он, генерал армии, прошедший все ступени карьерного роста, окончивший академию бронетанковых войск и академию Генерального штаба ВС РФ, доктор военных наук, в отличие от ни дня не служившего, даже срочную «хитрого монгола», вынужден опять и опять отступать под натиском, как внешних обстоятельств, так и по причине своей природной мягкотелости. Он часто задавал себе вопрос: на своем ли месте он находится? И к своему стыду, наедине с самим с собой признавал, что, да, занимает свое место не по праву. Ему бы сидеть в каком-нибудь из научных военных вузов и теоретизировать по поводу войн минувших и предстоящих, а он вынужден занимать это красивое и такое удобное кожаное кресло с высокой спинкой, под которым чья-то злая рука уже раздула горячие угольки. Поэтому с каменным выражением на лице по которому туда и сюда ходили желваки он наблюдал на главном обзорном экране, как ушлый репортеришко буквально взахлеб славословил по поводу «не имеющих аналогов» и «непревзойденных по эффективности» «новейших» образцов военной техники представленной к предстоящей демонстрации. В припадке вполне оправданного мазохизма, продолжая внутреннее самобичевание, Афанасьев уже в который раз помянул добрым словом бывшего Министра обороны и последнего маршала Российской Федерации – Игоря Сергеева, под началом которого он и начал свою карьеру генштабиста, в далеком уже, 97-м. Воспоминания унесли Валерия Васильевича на двадцать с лишним лет назад. Время было мутное – время было смутное. Страна, раздираемая «семибанкирщиной»
[17], уже поделенная между доморощенными и пришлыми из-за кордонов стервятниками, стоя на коленях в грязи, распялив рот, в немом крике ужаса от происходящего ждала своего окончательного раздела, чтобы после кануть в небытие. Одна старая жаба, пользующаяся статусом пожизненной неприкосновенности, много позже назвала это лихолетье «святыми 90-ми» (и повернулся же у чертовки, бесстыжий язык, сказать такое). Все, особенно старший офицерский состав, помнят, что тогда творилось в армии и вокруг нее. Помнят, какими голодными глазенками смотрели дети на своих отцов, возвращающихся со службы, на которой уже полгода не давали жалованье. Как по ночам офицеры разгружали вагоны, чтобы прокормить своих детей. Многие тогда «ломались». Одни пошли в услужение к олигархату, другие и вовсе свернули на криминальную стезю. Третьи, вообще спились, по всем известной русской привычке уходить от действительности. Но ядро офицерского корпуса, не тронутое гнилью, осталось верным стране и присяге, хоть и страны уже, по сути, не было, да и присягу ей оболгали и извратили. Он сам был неоднократным свидетелем того, как заслуженные генералы и адмиралы, убеленные сединой прожитых лет, стрелялись, прямо на полигонах, где в присутствии иностранных наблюдателей, 99 % из которых составляли кадровые сотрудники натовских спецслужб, происходила утилизация новейших и не имевших на тот период аналогов образцов военной техники. Так пошли под «нож» наводящий ужас на своих противников «Пионер»,
