— Добрый вечер, любимая, — мягко сказал Андрей в трубку, от чего в душе у Вики, наконец-то, растаяла огромная ледяная глыба размером арктический айсберг. Она представила его тоже лежащим на постели, усталым и расслабленным. Невыносимо сильно захотелось оказаться рядом и прижаться к нему всем телом и забыть абсолютно всё.
— Добрый вечер, — ответила она, не сдерживая улыбку, — я так скучала.
— И я ужасно скучал, только о тебе и думал каждую свободную минуту.
— Их, наверное, было не очень много. Лёша сказал, что тебе там серьёзное обследование назначили.
— Да, — довольно просто ответил он, — решили, кажется, слегка вывернуть меня наизнанку, чтобы докопаться до причин неэффективности прошлого лечения. Открывали крышку моей черепушки и светили туда фонариком в надежде, что оно само на них выпрыгнет.
— А если без шуток? — Вика повернулась набок и уставилась в темноту за окном. — Меня заставил поволноваться тот факт, что тебе назначили МРТ. Что-то обнаружили?
— Мне ещё ничего не говорили, наверное, не расшифровали пока. Может, завтра узнаю.
— Скажи мне обязательно, как будет что-то известно, хорошо? — попросила она, вспоминая сразу же про все вероятные проблемы, которые могли возникнуть после сотрясения и гипоксии. Всё же он не дышал несколько минут, и отмахнуться от этой мысли Вике больше не удавалось, она начала её преследовать. Почему раньше об этом не задумывалась?
— Любимая, я слышу, как ты начинаешь слишком много думать о плохом. Не переживай, ничего они не найдут, я не настолько везучий, только зря потратят время работы дорогого оборудования. Меня вот на ночь проводами обмотали, будут записывать показатели во время кошмаров, если они будут.
Конечно, будут, подумала Вика, как и все предыдущие ночи даже в её объятьях. Они поселились в его голове так капитально, что казалось, никогда не закончатся.
— Звучит ужасно, но и обнадеживающе. Значит, тебе помогут с ними справиться.
— Мне сказали, что через пару дней ты сможешь ко мне приехать, — сменил тему Андрей, — а ещё, что меня смогут отпустить при крайней семейной необходимости на несколько часов, если ничего не назначено на это время. Лечение здесь добровольное, как минимум, пока они ничего не нашли.
— Я приеду, только скажи когда. Буду в то же мгновение. Всего день прошёл, а я уже места себе не нахожу.
— Как хочется тебя поцеловать, — нежно и тихо проговорил Андрей, — мне так тебя не хватает, будто отпилили половину меня и теперь оставшейся так больно и холодно. Хочу закрыть глаза и представить тебя рядом, но боюсь, что я тогда усну, и ты не дождёшься ответа.
— Мне тоже тебя очень сильно не хватает, постоянно о тебе думаю, — Вика погладила рукой вторую подушку, лежащую на правой стороне кровати, где обычно спал Андрей. Ей тоже очень хотелось закрыть глаза и представить, что он перед ней, протянуть руку, коснуться его пальцами, потом губами. Вдохнуть его и раствориться в нём целиком. Кажется, и её половину отпилили и теперь у неё единственный шанс выжить, это склеить две их половины вместе, чтобы их общая кровь не вытекала наружу, а перемешивалась внутри одного организма, не давая им умереть.
— Вика? — услышала она его голос.
— М? — она приоткрыла глаза. Когда они только успели закрыться?
— Я здесь, ты чувствуешь меня? — спросил он медленно, будто бы засыпая.
— Чувствую, — она тоже словно плыла сквозь сон, ощущая его тело за своей спиной, его руки вокруг неё. Он поддерживал её и держался сам. Они уплывали куда-то в густую темноту.
