Этюды о конце света. Как умирала империя и рождалась Европа - страница 22

Кстати, Юлиан II был не только талантливым полководцем и умелым администратором, но еще и хорошим писателем. К счастью, его сочинения переведены на русский язык. Интереснейшее чтение. За этими строками – личность неординарная, может, даже сознающая всю безнадежность своего «бунта», но жаждущая бури, чтобы не отдать без боя любимый старый Рим – центр ойкумены, а не столицу христианского мира.

19 января 379 года император Грациан даровал своему полководцу Феодосию титул августа и назначил своим соправителем.

Событие по тем временам заурядное, учитывая количество императоров, цезарей, августов и просто узурпаторов, посягавших на вершины власти в Римском мире.

Вообще, когда начинаешь разбираться с чехардой и путаницей власти в поздней империи, удивляешься только одному – почему империя продержалась так долго и не разделилась раньше.

Очевидно, просто потому, что до поры на исторической арене не было сил, способных окончательно расшатать ее обветшавшее здание.

Германцы учились упорно, последовательно, но еще не стали выучениками, гунны еще не покидали пределов Великой Степи, а у Персии хватало своих забот, к тому же, на тот момент у них не оказалось собственного Ганнибала.

Ну и самое главное – идея была слишком живучей. Существовал устоявшийся мировой порядок, некая гармония, все было ясно и понятно.

Пусть Pax Romana в позднем своем варианте был далеко не самым лучшим, спокойным, удобным и справедливым местом для жизни. Но он был привычным. Другого люди не знали и не хотели знать.

Непроходимые леса за Рейном, бесконечные равнины по берегам Дуная, степи Причерноморья и Каспия, Великая Степь таили неведомое, непонятное медленно умиравшему эллинистическому миру.

А потом это неведомое настигло тлеющую славу Рима. Дикие всадники, напоминавшие прекрасные и жуткие мифы о кентаврах, громадного роста белокурые или медноволосые люди с руками, такими крепкими, словно они были продолжением их страшных длинных мечей или беспощадных боевых топоров, пришли к границам империи. Сначала римляне относились к ним с привычным презрением, затем поняли, что эти гордые, отчаянно смелые и очень восприимчивые, быстро учащиеся люди – противники грозные и серьезные. Тогда их стали обольщать, обволакивать лестью, стравливать друг с другом, приглашать на службу. Чужаки усмехались в густые усы, с радостью принимали дары, золото, шли на службу к странным южанам с резкими профилями и учились, учились…

Часто бывает, учитель не замечает, как ученики взрослеют и умнеют, не видит, что они уже давно вышли из поры ученичества.

Так и произошло. Римляне сами не заметили, как отдали пришельцам свой мир, который те не только перекраивали на свой лад, но и честно защищали.

В течение второй половины III века готы и союзные племена доставили слишком много хлопот и беспокойств «непобедимому Риму», опустошали прибрежные города, грабили морские караваны, яростно сражались с могучими легионами и даже убили одного императора.

Другие германцы на Дунайском и Рейнском лимесах тоже не давали приграничным гарнизонам жить спокойно. Благо, Рим в те времена еще владел своим главным умением – разделять и властвовать. Так он и поступал с гордыми, но пока еще слишком простодушными для тонкостей веками отработанной римской политики детьми Севера.