«Герой безнравственен, меняет женщин, как перчатки, не удосуживаясь заглянуть вглубь, ограничивается лишь физической близостью, что, по всей вероятности, опять же автобиографично?»
Что я могу сказать в ответ? Физиологическую необходимость (я имею в виду именно необходимость, а не потребность) никто не отменял, есть люди, которые подвластны ей до глубокой старости, но она, конечно же, тут я, безусловно, соглашусь с вами, духовной и душевной близости не заменяет и не затмевает.
«Демонизированная, чуть ли не на грани патологии, Алла».
На редкость удачное, жаль, что не моё, а выловленное вами из комментариев, определение.
Не знаю, как вы, но я встречал немало женщин, обуреваемых злобой, ненавистью, ревностью в отношении самых разных, в том числе и «своих», мужчин. К счастью, не у всех у них было в наличии достаточно сил и средств, чтобы воплотить свои эмоции и чувства в реальности. А вот у Аллы есть всё, не говоря уже о том, что она ко всему прочему ещё и бизнес-леди. У меня складывается впечатление, что она далеко не исчерпала себя, как персонаж, и в финале романа ещё предельно наглядно продемонстрирует свою изобретательность в действии.
И всё же, на мой взгляд, никакой «грани» (пограничного состояния), а уж тем более, патологии, в её личности, действиях нет, она во всём знает меру и, решив вдруг дать волю своим эмоциям, всегда умеет вовремя остановиться.
«Изменится ли в дальнейшем ваше творчество, так неожиданно резко уйдя вглубь и в сторону?»
Думаю, подобный вариант вряд ли возможен, тем более, что я сейчас, неожиданно для себя, увлёкся футурологией. Однако что такое рассказ? Судьба малых форм в литературе обычно недолговечна, пройдёт время, и он непременно забудется. Поэтому я и сделал его зачином своего нового романа, так у него куда больше шансов сохраниться.
Я не прощаюсь, во всех случаях твёрдо уверен, что мы доведём задуманное нами дело до конца. И даже мысленно сейчас с вами на Эйфелевой башне. Была в моей жизни такая, необыкновенной красоты, мечта – побывать в Париже, но не сбылась, к сожалению.
Мастер.
Париж
Читаю и перечитываю ваше письмо. Особенное удовольствие мне доставляет извлекать его из сумочки на людях: в метро, на автобусной остановке, за столиком в кафе. Представьте себе такую картину: у всех на руках смартфоны, планшеты и прочие гаджеты, а у меня конверт, как вы упомянули, «с красивыми марками». В «столице мира» трудно людей чем-нибудь удивить, но моя маленькая хитрость действует безотказно.
* * *
Я много думаю сейчас: вот мы решили с вами написать роман, но в чём его интрига? Не только для нас, а главным образом для наших читателей, если они и вправду когда-нибудь появятся.
Любовь? Откуда? Между нами нет ни капли чувства. Вы даже не видели ни одной моей фотографии. А ведь не исключено, что я какая-нибудь бесформенная уродина. Ваши фото на сайтах? Какой они давности? Двадцать, тридцать лет назад сняты?
Дружба? Не слишком ли разные у нас для глубокого духовного общения возрастные категории? Я вижу уйму вопросов, по которым мы просто не в состоянии один другого в достаточной степени оценить!
Литературное исследование? И по нему мы с вами уже определились – вы великодушно дали мне на него своё согласие. По сути, единственное, что мне от вас требовалось.
И тем не менее, пройдя столь долгий путь в своих размышлениях, я, как ни странно, вернулась к его началу. Да, всё-таки, Любовь. Но не друг к другу, а к Её Величеству Литературе.
