Глава 2
Иисус Бен Иосиф.
Считается, что самый длинный и хорошо запоминающийся сон приходится ближе к концу. Первая же череда сновидений проходит, как в калейдоскопе, не оставляя ничего, кроме смутных чувств. У Исаева это были разговоры, горящий экран монитора, съемки, аппаратура.
И возникла улочка. Выбитые в скале ступеньки тянулись от единственного источника вверх. Пыльная улочка между глиняными домиками с плоскими крышами и торчавшими деревянными балками и столбами. Веревки тянулись между ними, и одежда из льна и шерсти сушилась там.
Маленькие взъерошенные дети, одетые в лохмотья, которые едва прикрывали их худенькие загорелые тела, играли в камешки у невысокого крыльца. Они были похожи: грязные потеки на смуглых лицах, кудрявые длинные волосы, большие карие глаза. И громкие, пронзительные голоса. Дети ссорились, размахивали руками, сидя на корточках. Вдруг один из них, самый крупный, резко подался вперед и с силой толкнул мальчика, сидевшего напротив, самого худенького из всех. Тот опрокинулся навзничь. Остальные только этого и ждали. Как растревоженные воробьи, набросились они на товарища, набивая ему рот пылью, чтобы не кричал.
Но тут еще один мальчик, старше их года на два, выскочил из дома неподалеку и бросился к куче барахтающихся тел. Босые ноги его тонули в пыли.
Подбежав к детям, мальчик стал их раскидывать, растаскивать, пока не поднял самого маленького, всего серого от пыли.
– Тебе не больно, Иаков? – встревоженно говорил он, теребя того, полузадохнувшегося и молчавшего.
Ошеломленный Иаков был не в силах ни дышать, ни говорить, только тряс головой, и пыль и камешки сыпались из его кудряшек.
– Что вы делаете, неразумные? – мальчик обернулся к другим детям, отскочившим подальше, но не разбежавшимся. – Он же меньше вас всех, зачем вы его обижаете!
– Сам без разума! – бойко выкрикнул старший мальчик, немногим меньше его самого. – Тоже мне, бар Иосиф!
– Бар Пандера, Бар Пандера!
Сын Иосифа вздрогнул, словно от удара, закусил губу, сдерживаясь. Он даже не сжал кулаки, хотя и был явно сильнее всех тех, кто дразнил его. Он только переступил ногами, посмотрел на Иакова и начал стряхивать с него пыль.
– Идем домой, – сказал он мальчику, уже пришедшему в себя. – Не играй больше с ними.
– Они нечестно забрали мои раковины, те, которые ты собрал для меня в Гиппосе.
– Ну и что? Я поеду туда с отцом и еще наберу много ракушек для тебя. Господь призывает нас к миру.
В это время в мальчиков полетел первый камень. Он, брошенный еще неуверенной рукой, упал в пыль позади младшего мальчика.
– Я видел, я видел, это кинул Михей-криворукий. Михей-криворукий.
Тут второй камень ударил в спину старшего мальчика. Тот медленно повернулся. Третий камень попал ему в грудь и стало так больно, что мальчик схватился за это место обеими руками.
– А ну-ка пошли. Безбожники. Пророка Елисея и его медведиц на вас нет.
Проходивший мимо пожилой мужчина поднял свой посох наподобие копья и стал им размахивать во все стороны до тех пор, пока сорванцы не разбежались, устрашенные.
– А ты, Иисус, не стой так, тоже возьми камень.
Иаков быстрее пращи принялся исполнять совет и кидать вслед маленьким сорванцам увесистые булыжники.
– Я не могу, – ответил Иисус, одергивая Иакова. – Я же старше их.
– Вот и надери им уши. Будь я моложе, я бы не отстал.
– Они еще неразумные, дядюшки. Нельзя на них обижаться.
