– Гетас, к вашим услугам. Можете не представляться, наслышан о вас обоих. Извините за такое место встречи, – он повел рукой, – но, думается, мы все заинтересованы в том, чтобы наш разговор остался тайной. Если не возражаете, перейдем сразу к делу… Родрик сказал, что у тебя, – Гетас кивнул Диосу, – сообщение от Ригета. Я готов выслушать.
И Гильем, и Родрик навострили уши. Что это за сообщение, никто не знал, как и то, кем был этот загадочный Ригет.
– Их два, – сказал Диос. – Первое: удивительно, что ты изменил своему слову. Ты ведь говорил, что хрусталь надежнее магии.
Гетас слегка напрягся. Гильем и Родрик переводили недоуменные взгляды с него на Диоса.
– Ладно. А второе?
– Второе. – Диос прикрыл глаза и ровно проговорил: – Пора сдержать обещание.
– Обещание? – Гетас нахмурился. – Какое еще обещание?
– Данное у реки.
Гетас некоторое время раздумывал. Гильем внимательно наблюдал за ним. То ему казалось, что Гетас понятия не имеет, о чем речь, и пытается не показать этого, то, напротив, что он все понимает и просто не знает, как лучше ответить.
– И чего же ты хочешь? – наконец спросил он.
– Хочу остановить войну. Виновник нынешних бед – Готтран, а не Дориан.
– Однако же королю нет никакого дела до того, что творит его советник.
– Я намерен его образумить.
– Вот как! – Гетас усмехнулся. – И каким же это, интересно знать, образом? До меня не так давно дошли слухи, что Йоран, в которого ильфит вселился, отправился в королевский замок и там пытался рассказать Дориану, что творится в Предгорье. Однако Дориан, судя по всему, его не послушал. Полагаю, ты что-то об этом знаешь?
– Что он может об этом знать? – огрызнулся Гильем. – Он же не Йоран.
– Не считай меня дураком. Я прекрасно знаю, что Йорана убили ильфиты. А еще я знаю, что с тех пор в Предгорье поселился как минимум один эвендин. С помощью умозрительной магии ничего не стоит изобразить облик кого угодно.
Гильем покрепче сжал рукоять меча. Родрик не знал об умозрительной магии – никто не знал, кроме Темнокрылых. И Гильем еще ни разу не встречал человека, который был бы так хорошо осведомлен о возможностях эвендинов. Но, быть может, Гетас вырвал признание у кого-нибудь из тех людей Готтрана, что догадались о Юсте.
Гетас заметил его нервозность и снова ухмыльнулся – на этот раз шире.
– Все так, – сказал Диос, ничуть не смущенный этим разоблачением. – Но сейчас у нас есть козырь. Дориан узнает о славных делах Готтрана из надежного источника и просто не сможет отмахнуться.
– Предположим, это подействует, и Дориан бросит Готтрана в темницу. Мне-то что с этого? Меня не волнует Готтран. Он – лишь помеха на моем пути. Мне нужен Согендор. Дориан не захотел давать мне независимость тогда – не захочет и теперь.
– Если не станет Готтрана, вопрос будет решен мирно, – возразил Диос.
– С чего бы? В прошлый раз он не захотел решать его мирно, а отправил Гениев спалить мой дворец.
– Твой дворец?! – взорвался Гильем. – Да будь ты хоть тысячу раз наследником последнего короля, с тех прошла не одна сотня лет! Этот твой дворец – резиденция эвендина, который правил Согендором!
– Перестань, Гильем, – одернул его Диос.
– Пусть так, солдат Йорана, – Гетас посмотрел на Гильема взглядом, в котором таилась угроза. – Но это ничего не меняет. Повторяю: меня не волнует Готтран. Мне нужен Согендор. Не область Фарадона, а мое королевство, независимое от Дориана. Двуликий пришел восстановить справедливость – отдать Фарадон людям. Дориана сделала королем Регина – наследница последнего короля. Почему бы тогда Двуликому не восстановить и мою справедливость? Почему не вернуть Согендор наследнику?
