На тот момент не приняла.
А Тигр, романтик, сука, херов,
Вконец поссорился с башкой:
На носовом платочке Лани
Запечатлел он номер свой,
Затем прошёл между гостями,
Как будто дело есть до Льва,
Но, подойдя к нему и Лани,
Нагнулся к полу он сперва.
«Не вы ль платочек обронили?» —
Учтиво Лани подал он
Аксессуар, сложённый вдвое,
И был улыбкой награждён.
Благодарил он Льва за вечер,
Откланялся – и был таков.
И как Земля, в натуре, носит
Таких влюблённых дураков!
На этом месте дядя сплюнул,
Пришлёпнул муху на плече
И продолжал рассказ свой в том же
Афористическом ключе.
Обтяпал Тигр, как по нотам,
Свои любовные дела,
И не прошло ещё и суток,
Как Лань в гнезде его была.
А где ж они живут, племянник?
В тигрином, значится, гнезде.
Со мной не спорь, я сам их видел,
Ведь я же побывал везде.
Не нужно было объяснений,
Не нужно было ничего —
Она порог переступила,
В объятья сразу пав его.
И понеслось: они видались
В неделю раз, а реже два,
Она конкретно отказалась
Уехать к Тигру, бросив Льва.
«Подумай сам, с его-то властью
Сломать он сможет хоть кого.
Конец придёт тому мужчине,
К кому уйду я от него».
Когда он требовал остаться,
Она грозилась оборвать
Ту связь, что их соединяет,
Хоть будет и сама страдать:
«Твоя дороже безопасность,
О, милый, что ты говоришь!
Ведь ты его совсем не знаешь:
Он – Лев, а ты с ним рядом – Мышь!»
Так пролетели три недели.
Однажды Лань обуял страх.
Она не в шутку настояла,
Чтоб им встречаться в нумерах:
«За мной следят! Он догадался!
Теперь встречаться у тебя
Нам, дорогой, небезопасно.
О как боюсь злодея я!»
Тут по-хорошему бы слежку
За нею Тигру учинить.
Увы! Теперь ума хватало
На то лишь, чтобы Лань любить.
Вся кровь у Тигра перелилась
От головы в тигровый член,
А тот мечтал лишь поскорее
Вернуться в Лани лона плен.
Желая лишь любовных игр,
Ходил по лезвию ножа,
Но счастлив был безумный Тигр,
Совсем с башкою не дружа.
Однажды Лань не появилась
В условном месте в нужный час.
Вихорь тревоги и сомнений
На Тигра налетел тотчас.
Он прогонял лихие мысли,
Но им противиться не мог.
Поехал он ко Льву на встречу,
В дороге выдумав предлог.
У Льва в просторном кабинете
Был благосклонно принят он,
И не подал хозяин вида,
Что был визитом удивлён.
Сперва вопрос решили Тигра.
Вопрос не стоил и яйца,
Но в благодарностях за это
Он рассыпался без конца.
Потом слегка пообсуждали
За политúк и прочий вздор.
Так перешёл, за словом слово,
В другое русло разговор.
Был кабинет у Льва обставлен
На исторический манер:
Дубовый стол от Чиппендейла,
А возле – древний шифоньер.
На полках этого реликта,
Рождённого в глуби веков,
Расположились артефакты
Из экзотичнейших краёв.
Там был и бубен эскимосский,
И африканский барабан —
Хватало взгляда догадаться:
Лев посетил немало стран.
Секстанты были и компáсы
На полках свалены валом,
Но главной фишкою убранства
Была картина над столом.
На ней взрастали сталагмиты
Из тверди каменных полов,
Блистали льды средь сталактитов
Во тьме мерцающих стволов.
Аляповатая манера
И с перспективой косяки —
Да по всему заметны были
Мазки неопытной руки.
Произведением искусства
Картину было не назвать,
А, значит, Льву она о чём-то
Должна была напоминать.
Ва-банк идти решился Тигр.
К плечу он голову склонил,
Шедевр будто изучая:
«Айсризенвельт?» – проговорил.
Чрез пять минут они сидели,
Держа бокалы с коньяком,
И с Тигром Лев общался, будто
Давно и коротко знаком.
Поведал Тигру он о страсти
Пещеры мира покорять.
Во многих был, но много больше,
Где он хотел бы побывать.
