Что пациент уже не в коме,
А сном здоровым крепко спит.
Когда пришельцы из России
Покинули притихший зал,
Седой профессор наклонился
И с пола фляжку подобрал.
Понюхав горлышко у фляги,
Взгляд ошалелый поднял он:
«Коллеги, да федь это русськи
Домашни фодка – са-моу-гон!»
Так, супротив научным догмам,
Спас друга старого Вергил,
Прибегнув с помощью шамана
К поддержке тайных высших сил.
Восстановленье было быстрым
К позору медиков-светил.
В свои дела, в палате лёжа,
Вергила Белкин посвятил.
Был удивлён Валерий сильно,
Что тот с Евгением знаком,
И посчитал всё, что случилось,
Судьбы занятным узелком.
Вергил не мог не согласиться,
Что доля правды в этом есть,
Ведь Жене он в какой-то мере
Обязан был, что был он здесь.
Тем временем Иван Петрович,
Собрав мужей учёных зал,
Как будто бы заправский коуч
Пред профессурой выступал:
«…К богам Земли, Огня и Дыма
Взывать положено тогда,
Когда Ветра не помогают
И не справляется Вода!
И прежде чем антибиотик
С транквилизатором мешать,
Гораздо будет эффективней
Для духов агнца заклать.
А объяснить мотивы духов,
Увы, никак я не могу.
Вы приезжайте лучше в гости
В глухую русскую тайгу».
***
Как широка страна родная,
И высока, и глубока,
Ещё белеют снегом горы,
А в долах уж течёт река.
Природу солнце обогрело,
Даря лучами теплоты.
От спячки пробудился трактор,
Земли ворочает пласты.
Уже подснежники несмело
Повылезали там и тут,
И в сени ласточки влетают,
И травы весело растут.
Непредсказуема природа,
Как сердце женское, весной:
То солнце жарит без пощады,
То дождь закапает косой.
По ебеням и косогорам
В виду отсутствия дорог
Неспешно катит «Гелендваген»,
Звучит в салоне русский рок.
Занявши заднее сиденье,
Тревог не зная и забот,
В вольготной позе развалился
И лижет яйца серый кот.
Молчат водитель с пассажиром
Устав от долгого пути,
Совсем немного километров
Осталось мúнуть впереди.
Вот-вот приедут в Кузьмичёво,
Где детство общее прошло,
За тем леском, за этой фермой…
А вот и отчее село
И старый дом, знакомый сердцу
До распоследнего гвоздя.
Мужчины вышли из машины
Под капли вешнего дождя.
Открылась дверь, и видно было —
Гостям хозяин очень рад,
Пожал им руки, крепко обнял:
«Привет, Валерка!» – «Здравствуй, брат!»
Средь светлой горницы накрытый
Стоит большой дубовый стол,
На том столе представлен щедрый
И эксклюзивный хлебосол.
Помимо чугунка со щами,
Что важно в самом центре встал,
Такими убран он вещами,
Каких не каждый и едал.
Дары лесов и местных речек,
Что повсеместно разлились,
Во всём своём разнообразьи
На стол сегодня собрались.
Грибов одних с десяток разных,
А к ним сметана, майонез,
Домашний соус специальный,
Чтоб в горло гриб охоче лез.
Был карп, король озёр соседних,
Набитый гречкой и икрой.
Налим свернулся на тарелке,
Необычайно горд собой.
Фазан сидел в гнезде из яблок,
А рядом выгнул шею гусь.
И чтоб слюной не подавиться,
Я продолжать остерегусь.
Конечно, было что и выпить,
К примеру, «Де Лагранж Гастон»,
Но популярен был в тот вечер
Родной домашний самогон.
Своим участьем ненадолго
Хозяйка скрасила банкет
И вышла в женские покои,
Блюдя негласный этикет.
Перетекла беседа плавно
К таким возвышенным вещам,
О коих за столом под закусь
Судить положено мужам.
Слова и фразы капитальны —
Не лепет чад, не бабий вздор:
Три мужика ведут брутальный,
Мужской, суровый разговор.
«Ну, как там девки, в заграницах?
У чёрных правда поперёк?» —
«Такой большой, а в сказки веришь,
Как деревенский паренёк!
Повсюду женщины прекрасны,
Мужчинам жаловаться грех,
