Евка - страница 22

Когда сидишь на месте F, то есть у окошка, ты можешь наблюдать за полётом. Видеть города, если погода и время суток позволяет, смотреть, как железная птица несёт тебя над землёй. Когда ты сидишь на месте D, возле прохода, для тебя не составит труда встать и выйти когда вздумается в клозет и «размять кости» от несколько часового сидения. Когда ты сидишь на месте Е, как я посередине, тебе остается смотреть изредка в иллюминатор, просить твоего соседа пропустить, что он делает, но с недовольным лицом и, слушать музыку, наблюдая за тем, как включаются приборы панели над головами людей, чтобы позвать стюардессу к себе. Весело наблюдать, как только один человек зажёг её, чтобы попросить Владлену принести стакан воды, сразу зажглись несколько других, чтобы сделать то же самое. Бюджетные авиакомпании не предусматривают позднего ужина, поэтому максимум, который могли предложить обслуживающие нас стюарды это вода и газета. Кто-то умудрялся протащить литровую бутылку напитка, что в принципе запрещено, но кого это волновало. Стюардесс? Нет. Того, кто пронёс? Тем более нет. Я перебивался мармеладом, купленным мной в автомате. Мне этого хватало с лихвой.

На минуту другую, сложив руки в замок, я закрыл глаза. В наушниках играл знакомый мотив одной из групп, которая сравнивала сладость женских форм с ягодами. Сразу захотелось только что сорванной земляники, в такт их строк, которые росли близ быстрых вод рек Карачаево-Черкесской республики. Мгновенно вспомнилась поездка на Домбай, когда вместе с бабушкой и дедом мы ездили к знакомым, где каждый день был наполнен событиями. Поездки в горы, с которых открывался затуманенный пейзаж, воздух пах чем-то особенным. Медовые водопады, поток которых падал с ближайших гор. Бурные потоки рек, несравнимые ни с какими другими, смотря в них, с деревянного моста ты будто замирал, внутренние ощущения нырка не покидали, говорят, если долго всматриваться в глубину, можно прыгнуть не задумываясь. Большие скалистые камни, на которые я полез ради красивого фото, покоренного мной и омываемого с каждой стороны рекой. Атмосфера родства, где каждый присутствующий получал удовольствие от разговоров, жареного мяса в деревянном домике или подле речки и пониманием того, насколько важно иметь таких душевных людей в своей жизни.

«Дамы и господа! Говорит командир корабля! Мы начинаем снижение. Просьба не расстегивать ремни безопасности до окончания посадки».

Салон оживился. Уже не было тех сонных лиц, что я видел в течение двух часов. Больше часа я никогда не летал. Это были московские рейсы, в которых быстрая смена локаций не заставляла себя ждать. Часто смеясь над тем, что до столицы можно долететь быстрее, чем доехать на машине с одного конца моего города в другой. Протяженность города-героя это позволяла. Однажды, я даже пошёл пешком по этому маршруту, но точкой моего завершения был другой населенный район города, и всё же, за два часа пешком я добрался через два района, а тут за два часа в небе почти долетел до Петербурга.

Все готовились к посадке. Самолёт брал снижение так, что заложенность в ушах менялась с быстротой упражнения на лесенке, перебивая порой слова в текстах песен. Интересно, чем занята сейчас Лина. Ждёт ли она меня так, как жду её я. Может она уже в аэропорту, как вариант. Телефон поставлен на авиа-режим, а сеть пока не доступна. Частенько меня посещали мысли, которые мешали смотреть на реальность происходящего адекватным взглядом, но уж если посетили, то моё Альтер-эго с нарастающей скоростью разрасталось во мне и заменяло трезвый взгляд. Пиздостраданием я не занимался, но мой внутренний купидон мечтал о том, что эта девушка будет противопоставлением предыдущих дам, чьи образы я носил в своей черепной коробке.