Разве не прекрасно то, что пророчества сбываются? Сбываются благодаря техническому прогрессу. В прошлом считалось, что тело человека и его мозг настолько сложные и непостижимые для нас, потому что были созданы Богом, а теория эволюции и естественного отбора Дарвина противоречит Библии. Но что, если сама природа и сила эволюции и есть Господь Бог? Ведь тогда каждое задуманное им испытание – лишь ступенька на пути к Преображению, нашему переселению из хрупкого смертного тела в информационный, бестелесный мир, в котором души наши будут свободно парить по Вселенной…
Священник смотрел на меня, полный религиозного восторга, а в его очках маленькими дьявольскими огоньками отражались огни красных лампадок…
Пока он говорил, в мою пока еще живую, неоцифрованную душу забирался холодный страх. Я поблагодарил священника и, быстро попрощавшись, покинул церковь Святого Себастьяна.
Я долго бродил по улицам Венеции, размышляя о странном священнике и удивительной судьбе этого города. Основанный беглецами, скрывавшимися от насилия темных веков на болотистых островах, он тысячу лет гордо бросал вызов стихии и империям, пытавшимся его покорить. Дерзкая независимость и воля к жизни, умение переживать катастрофы и триумфы и буквально из всего извлекать практическую пользу и коммерческую выгоду – вот что отличало его жителей Венеции. Всемирная торговля, войны с Византией и за Византию, с итальянскими городами, турками, австрийцами и французами, когда-то лучший в мире флот и промышленность – все это было в далеком, славном прошлом.Когда вместе с оживленной торговлей жизнь ушла из этого города, он еще по инерции какое-то время жил жизнью обычного пожилого пенсионера, уже утратившего силы и былую хватку, но еще цепляющегося за активную жизнь. А потом он окончательно превратился в туристическую мумию, выставившую на продажу свое славное прошлое. Жители города постепенно покидали свои уходящие под воду дома, превращаясь в престарелых смотрителей ветшающего музея.
Густое Время, насыщенное людским тщеславием и попыткой уцепиться за Вечность, которое я увидел в Риме, торговля былым величием тонущего города, которую я почувствовал в Венеции и этот странный священник – проповедник цифрового рая – произвели на меня странное впечатление. Я размышлял о том, что человека с самых древнейших времен не устраивала быстротечность его собственной жизни, ее уязвимость перед лицом стихии и собственной звериной жестокости. И в этом многовековом круговороте миллиардов тел, восстающих из воды и грязи и уходящих туда же, всегда находились те, кто хотел сделать шаг вперед или в сторону и выпрыгнуть за пределы собственной короткой жизни. Древние люди, сооружавшие алтарь умершим предкам, отчаянные «ревнители веры» – древние ессеи и христиане, буддисты и мусульмане, художники и писатели, создававшие «бессмертные творения» по сути объединены одной идеей: прорваться сквозь смерть своего тела и сохранить частичку своего «я», сливаясь с безмолвным «оно». Тогда получается, что стремление к вечности и преодолению «естественных» границ своей жизни свойственно нам, как живым существам, изначально? Это часть нашей жизненной программы? Тогда выходит, что странный священник – не такой уж и странный? И тогда, может быть, его цифровой рай – не такая уж и чудовищная идея? Что, если сохранение информации о себе – личного опыта, воспоминаний, переживаний, идей, а также передача собственного ДНК сквозь смерть и является главной целью нашей жизни?
