Эволюция сознания. Современная наука и древние учения - страница 26

двигаться. Таким образом, наш уход представляет собой не что иное, как движение во времени, – фактически, тем самым мы создаем время. Ибо двигаясь (точнее, пытаясь двигаться) от безвременного переживания настоящего, мы порождаем иллюзию того, что переживание подобным же образом движется мимо нас… Из-за этого вечное настоящее выглядит сжатым и ограниченным. С одной стороны, оно стиснуто всеми теми переживаниями, мимо которых мы прошли, а с другой – всеми теми будущими моментами, в которые мы пытаемся войти. Таким образом, уходить от настоящего – значит создавать „до“ и „после“, точку отправления в прошлом, из которой мы движемся, и пункт назначения в будущем, к которому мы движемся. Наше настоящее сводится к движению как таковому, тихому бегству».[110] Поэтому не так уж неправ был стоический философ Сенека, когда говорил: «Время и до нас, и после нас не наше. Ты заброшен в одну точку; растягивай ее, – но до каких пор?»[111]

«Ведь мы по преимуществу барахтаемся в самом поверхностном слое нашего сознания, и чем привычнее нам мысль или чувство, чем оно старее, тем меньше мы его замечаем, – пишет X. Ортега-и-Гассет. – Глубинные пласты нашего „я“ пребывают в застарелой апатии, в полном оцепенении. И остаются для нас тайной за семью печатями. Но вдруг одно какое-то слово или образ попадают точно в цель, в самую глубину, пронзая все промежуточные слои, и тем пробуждая их к жизни. И вы вдруг с изумлением понимаете, что прошлое вовсе не прошло, что оно стало вашим „я“, вашим сегодняшним „я“. Как в чудном мифе о переселении душ. Представьте себе, что это правда, что прошлые существования вдруг стали частью вас, и вы можете с полным правом сказать, подобно Эмпедоклу: „Я был юношей и девушкой, орлицей в небе и рыбой в море“».[112]

Интересную мысль высказал 21 марта 1919 г. в своем «Метафизическом дневнике» Г. Марсель: «Не является ли память способом коммуникации между моим Я сегодняшним и моим Я прошлым? Мне возразят, что для этого необходимо, чтобы мое прошлое Я все еще существовало…»[113] К сожалению, вплотную подойдя здесь к проблеме одновременности, Марсель, как и во многих других случаях, не сумел выйти за пределы определенных материалистических стереотипов и развить свою мысль дальше.

Даже Рене Декарт признавал, что «ничто не доходит до нашего ума от внешних объектов через органы чувств, кроме определенных телесных движений…, но даже эти движения и образы, которые из них проистекают, мыслятся нами не в той форме, которую они принимают в органах чувств… Отсюда следует, что представления об этих движениях и образах являются сами по себе врожденными для нас. Тем более врожденными должны быть идеи боли, цвета, звука и им подобные, раз наш ум может, в случае определенных телесных движений, обозревать эти идеи, поскольку они не имеют сходства с этими телесными движениями…».[114]

Г. И. Гурджиев, в свою очередь, утверждал, что нет такой вещи, как «внешняя жизнь». То, что мы воспринимаем, – это впечатления, а не нечто плотное и материальное, какой мы представляем себе реальность. И именно здесь возможна работа над собой. «Мы должны осознать, что работаем не над внешней жизнью, а над впечатлениями, которые мы получаем. Трансформировать впечатления жизни – значит трансформировать себя».[115]

В одном из текстов дзэн можно прочитать следующее: «Данное состояние „Я“ в данном „здесь-сейчас“ непрерывно, вечно и неизменно. Но поскольку данное состояние принадлежит только данному „здесь-сейчас“, оно мгновенно. „Я“ тождественно только „Я“, но „Я-здесь-сейчас“ как форма – существуют только и единственно „здесь-сейчас“. Но в то же время „Я“ осознаю себя „Я“ всегда, в любом „здесь-сейчас“.