Наша истинная история «записана» в нашей крови, в нашей костной ткани, в строении нашей нервной системы – записана задолго до того, как человек изобрел письменность.
Начатки психики можно увидеть в потрясающем многообразии форм приспособления (изменений в поведении животного, способствующих его жизни в мире) бесчисленных живых существ, борющихся за выживание на планете Земля. В прежние времена обычным делом было пытаться изучать психику без внимания к её истории, однако Дарвин очень точно подметил, что в этом случае мы упускаем из виду лежащие в её основе механизмы. И теперь нам нужно взглянуть на психику в перспективе. И обратиться при этом в её рассмотрении к явлениям и событиям совсем иного рода, нежели личная история, жизненные травмы или культура.
Наш привычный взгляд на мир кардинально изменился в результате нескольких важных современных открытий, хотя преодолеть его порой трудно. Ежедневно миллиарды землян видят, что Солнце вращается вокруг Земли. И тем не менее это не так.
Нам кажется столь же очевидным, что настолько сложные биологические системы, как растения и животные, не могли бы возникнуть без замысла некого Всевышнего Творца. Пищеварительная система извлекает из необработанной пищи именно те питательные вещества, которые нужны телу; глаз выделяет из спектра электромагнитного излучения несколько длин волн и преобразует их в зрение; хитроумная механика локомоции позволяет осуществлять целенаправленные движения; тонко откалиброванные косточки среднего уха усиливают слабые вибрации воздуха так, что специализированные клетки в коре распознают их как звук. Так много составных частей, и все столь тщательно, столь замечательно подогнаны друг к другу!
Британский теолог, архидиакон Уильям Пейли, в книге «Естественное богословие или Свидетельства о существовании и атрибутах Божества, почерпнутые из явлений природы» (1802) выдвинул наиболее действенный аргумент в пользу существования разумного Всевышнего Творца, понимавшего, что он делает:
Предположим, что я, пересекая вересковую пустошь, ушиб ногу о камень; если бы меня спросили, откуда этот камень там взялся, я бы, пожалуй, ответил, что, насколько мне известно, он был тут всегда; и показать нелепость этого ответа было бы, полагаю, не так уж просто. Но допустим, что я нашел на земле часы и задался вопросом, откуда взялись эти часы. Едва ли мне пришел бы в голову ответ, который я дал прежде: что, насколько мне известно, часы были здесь всегда.
Отметив эту разницу между природными объектами и часами, архидиакон Пейли продолжает: наткнувшись на часы и даже не зная, что это такое, мы всё равно подумали бы, что «часы должен был кто-то сделать: где-то и когда-то должен был существовать механик, создавший их с целью, которой они ныне отвечают, понимающий, как они устроены, и придумавший, как их использовать». Часы не могут возникнуть случайно: в часах старой конструкции шестеренки приводят в движение стрелки, скользящие по циферблату. И если смотреть только на цифры, то ничего не поймешь, но в целом механизм выглядит вполне осмысленно, если понимать его цель.
Вскройте животное, говорит Пейли, – и то, что вы обнаружите, будет большое похоже на часы, чем на камень. Об устройстве глаза он пишет: «Доказательство того, что глаз создан для зрения, в точности совпадает с доказательством того, что телескоп создан, чтобы ему содействовать». А человеческий организм несравненно сложнее любого телескопа. «У всякого творения должен быть творец. А у творца должно быть имя. И имя ему – Бог», – писал Пейли в 1802 году.
