Еженедельник очень зрелого мужчины - страница 3

В завершении этого недельного разбора, надо бы выдать нечто веское-философское. Настоящая женщина – это счастливый случай для настоящего мужчины. Сделай из неё королеву и живи королём.

НЕДЕЛЯ 4. АСЯ И ДРУГИЕ УШАСТЫЕ ФРАНЦУЗЫ

Гуляем с Асей в берёзовой роще в шесть утра. Солнышко сквозь ветки ласковое, воздух после дождя упоительный, влажный с прохладцей. Птички щебечут, порхают по аллее. И подумалось: вот он рай. Только голуби грёбаные не поют, молча чуть не в рожу пикируют. Да, я порой не сдержан в дефинициях. Зато стихи у меня моментальные, по настроению:

Прогулки с булей на природе

Сильнейший метод от тоски.

Чего тут думать – взял ошейник

В старьё оделся и иди.

Со мною что-то происходит,

Собаки кажутся красивее людей.

Как хороши, как милы эти рожи,

Как здорово иметь таких детей!

На самом деле я и людей люблю, но хороших. А собак – вcех. У меня уже пятый бульдог… Один за другим навсегда прописались в моей душе. Такое не забывается, но горечи много даже спустя годы, десятилетия после ухода… Они похоронены в лесу, вот и сейчас идём навестить. Так получилось, что три могилки рядом на одной лужайке, а четвёртая – метрах в ста на другой. Дело в том, что Жофрей Ларс (так по паспорту) ушёл за радугу в начале апреля, когда снег толстым обледенелым слоем лежал в лесу, и я не смог отыскать площадку с тремя дорогими сердцу могильными камнями, чтобы в ужасе и горе добавить четвёртый. Скрепя сердце, похоронил в другом месте, понимая, что оно где-то по соседству, хотя бы так.

Ася родом из Воронежа, отказница. Спортсменка. Недоверчивая. Попала ко мне в два года восемь месяцев. Начну по порядку.

Когда ушёл мой Ларс, всё опять рухнуло и потеряло значение, меня придавила страшная звенящая пустота. Так было не раз, таковы проводы родных бульдогов и родных людей. Ларс долго болел, я упорно лечил, стараясь поменьше думать о приближении пустоты. Когда мой мальчик ещё был бодр и носился, как заяц или белая свинка, я, отгоняя мысли о неизбежном, решил, что после его, даст бог, нескорого ухода сделаю в его память доброе дело. Раньше после ухода незабвенного четверонога, я всегда покупал щенков-преемников, продолжателей славного дела ушедших. Ларс вообще попал ко мне полуторамесячной крохой – я просил подождать, как принято, до двух с половиной месяцев, но заводчица сказала: многие готовы его купить немедленно, ей нет смысла ждать, хотя я выбрал раньше. И я забрал доверчивую кроху, выкармливал «Агушей» – кефирчиком для детей.

На этот раз решил впервые не покупать, а взять попавшего в беду и осчастливить, жить вместе счастливо в честь Ларса. Я хотел найти как всегда мальчика в Москве, но хотелось провести эту чрезвычайно волнительную операцию быстро – невыносимо ждать в пустой квартире, среди фотографий, осиротевших игрушек, ошейников и одёжек Ларсика. Существуют, надо сказать, два подхода к жизни после смерти любимца. Одни говорят, что никогда больше, уж слишком горе велико. Другие стараются скорее найти преемника и как-то облегчить утрату, считая взятого продолжением незабвенного. Сам я из вторых, но уважаю оба подхода.

В Москве по-быстрому найти не получалось. Во-первых, мне хотелось взять бульдожку в пределах трёх лет, чтобы успеть насладиться обществом друг друга, прежде чем опять испытать горе расставания. Я дорожу каждой минутой с ними, прочувствовав на своей шкуру всю скоротечность их жизни. Во-вторых, учитывая свой возраст и остаток сил, хотелось мне бульдога не самого больного, чтобы меня хватило на и так неизбежные клиники, аптеки, процедуры, сострадания. Понятно, что если бы взял совсем больного буля, то всё равно любил бы больше жизни, но хочется толику здоровья и счастья в обычном понимании, а если уж болезней тяжких, то не сразу. Замечу, что насколько френчики прекрасны, благородны и пассионарны как личности, настолько хлипки по здоровью. Хотя с виду этакие малые качки – бульдога Ирбиса сосед по подъезду называл то кабачком, то маленьким гераклом.