Зачем я только открыла рот?
– Что я безнадежный неудачник? Ну и ладно. Это место было не самым удачным деловым решением.
Я закусила губу. Во всяком случае, он улыбается.
– Но даже если я через год стану банкротом, – продолжал Доминик, – я об этом не пожалею. – Он с гордостью огляделся по сторонам. – Иногда нужно просто попытать счастья, особенно если это приносит хоть немного радости. – Доминик вздохнул. – Когда я начал этим заниматься, меня только что уволили из финансовой фирмы, где я работал сразу после окончания колледжа. Тогда у меня все шло прекрасно. Достойная зарплата, невеста, квартира и мопс по кличке Скраффлс.
Я подавила смешок.
– Скраффлс?
– Не спрашивайте, – ответил он с вымученной улыбкой. – Это была ее собака.
Я понимающе кивнула.
– Когда я потерял работу, она ушла.
– И забрала собаку?
– И забрала собаку, – кивнул Доминик, полируя белой тканью кофемашину.
Я слабо улыбнулась.
– И вы начали работать здесь?
– Да, сначала как бармен. Я думал, что это временно. Потом я понял, как мне все это нравится: руки, шершавые, в пятнах от кофе, наливают горячий напиток с идеальной пенкой в керамические чашки. Я не скучал по долгим часам на фирме, по бесконечным цифрам. Приготовление кофе стало для меня своего рода катарсисом. Звучит странно, но, судя по всему, мне это было нужно. Позже Марио предложил мне купить его бизнес, и я ухватился за этот шанс, хотя семья не советовала мне это делать.
Я улыбнулась.
– Что ж, тогда вам повезло. Вы знаете, сколько людей ненавидят свою работу?
Доминик перепрыгнул через стойку с коробкой сухого кошачьего корма в руке, щедро насыпал его в белую миску на полу у двери.
– Паскаль! – позвал он. – Иди сюда, котик!
Спустя несколько минут появился раскормленный черно-белый кот, с опаской посмотрел на меня и только потом принялся за еду.
– Что вам приготовить? – спросил Доминик, возвращаясь к огромной кофемашине. Забавно было быть единственной посетительницей в кафе, как будто я оказалась в театре за кулисами перед началом спектакля.
– О, вы не обязаны ничего для меня готовить, – сказала я.
Доминик повернулся к кофемолке, и зал заполнило ее гудение, успокаивающее, комфортное.
– Я настаиваю.
Я улыбнулась.
– Что ж…
– Никакого беспокойства, – заверил меня Доминик, – я все равно варю себе капучино. Вы любите горячий шоколад, верно?
– Вы помните?
– Конечно же, я помню, – ответил Доминик. – И я каждый раз вижу, как вы посыпаете пенку корицей. Если хотите, то я добавлю вам в какао несколько специй. Я могу сварить горячий шоколад по-мексикански. Вам наверняка понравится.
– Да, спасибо.
Доминик развернулся, чтобы достать банку с какао-порошком.
– Не подумайте, что я подглядываю, – начал Доминик, – но почему ваш муж… – он помолчал немного, – он ведь ваш муж, так?
– Да.
– Почему же ваш муж всегда недоволен, когда вы заказываете горячий шоколад?
Я глупо улыбнулась.
– Надо понимать, что вы слышали, как он надо мной подшучивает?
Доминик кивнул.
Я пожала плечами.
– Я замужем за самым большим кофе-снобом в Сиэтле.
Этан родился в Сиэтле и прожил здесь всю свою жизнь. Он впитал в себя культуру эспрессо и с подозрением относился ко всем тем, кто не разделял его любовь к кофе мелкого помола. Еще хуже он относился к тем, кто вместо эспрессо произносил «экспрессо». В нашей кухне «поселились» одиннадцать френч-прессов, итальянская кофеварка-перколятор XIX века, две традиционные кофеварки и кофемашина для приготовления эспрессо, стоившие больше, чем некоторые автомобили.
