– Какая?
– Распущенная дрянь. Я не позволю вытирать об меня ноги. И использовать меня не позволю! – Ёжик швырнул на середину комнаты чемодан и принялся беспорядочно сваливать в него свои пожитки. Пожитков было немного – Ёжик шел по жизни налегке. Несколько пар джинсов, рубашечка любимая в тонкую голубую полоску, рубаха в крупную клетку, вельветовая куртка, в которой сейчас еще было жарко ходить. Кроссовки, одна пара классических ботинок. Белье. Жанна внимательно наблюдала за Ёжиком, и ей становилось больно от потраченного времени, от потраченных душевных сил. Все-таки не три дня свиданий. Два месяца – это звучит гордо. Но что же делать, если вообще непонятно, как с этим бороться. Ведь не объяснишь же ему, что Бориска как сексуальный объект Жанну давным-давно не интересует. Не объяснишь, потому что Ёжик, видя, в каком непотребном состоянии теперь живет Бориска, все-таки предполагает в Жанне желание и стремление к совокуплению с бывшим супругом. Бориска теперь обрюзг, растолстел до неприличных пивных размеров, источал аромат перегара на три метра вокруг себя, был небрит и широко улыбался миру давно уже не леченными, дырчатыми зубами. «И вот к этому чуду в перьях Ёжик меня приревновал?» Жанна не знала, что и думать. Однако костер любви потух в пожаре ревности. Ёжик метал громы и молнии, застегивая чемодан.
– Ну что, ты ничего не хочешь мне сказать? – грозно спросил он, подкатывая чемодан к двери.
– Нет, не хочу, – покачала головой Жанна. Она подумала, что есть что-то глубоко ущербное в том, что мужчина (имеется в виду Ёжик) к сорока годам перекатывается от женщины к женщине с видавшим виды темно-зеленым матерчатым чемоданом на колесиках, так и не сумев ни разу ни с кем создать семью. Есть, значит, в нем какой-то изъян. Какая-то порча. Возможно, эта самая ревность, а возможно…
– Значит, я прав, – удовлетворенно кивнул он.
– Да. Возможно, ты прав и я страстно мечтаю отдаться любому встречному и поперечному. И меня вообще ничего не интересует, кроме того, чтобы залезть кому-то в штаны. Странно звучит, но допустим. Или предположим, что тоже вполне логично, что ты просто сматываешься, потому что я попросила тебя помочь мне расплатиться за квартиру. Ты жил здесь больше двух месяцев, и тебя никак не интересовало, откуда что берется. Деньги, продукты, уют. А тут – как же – такого прекрасного Ёжика попросили за что-то заплатить.
– Ты ошибаешься! – заорал Ёжик.
– Конечно, ошибаюсь. А ты прав – я хочу переспать со спившимся небритым имбецилом. Ты прав! – развела руками Жанна. – Давай, уезжай. Ты ничего не забыл? Все взял? Потому что я бы не хотела, чтобы ты еще хоть когда-то появлялся на моем горизонте.
– Вот! – поднял вдруг указательный палец Ёжик. Вид при этом скорчил многоумный, просто доктор наук.
– Что вот? – Жанна в ярости сдула с лица сбившуюся челку.
– Об этом я и говорю – ты не умеешь быть женщиной. Тебе надо мужчину подавить, тебе надо всем командовать. И ты во всем меня подозреваешь, думаешь, что я живу с тобой из-за денег? Ты с ума сошла?
– Ой-ей-ей, только не это. Только не надо вот этого. Уходил? Уходи. Давай без этих твоих теорий. Все, считай, поговорили.
– Боишься? Не хочется правды слышать? – едко улыбнулся Ёжик.
Жанна, не желая больше смотреть на весь этот цирк, ушла в кухню и заперлась на замок. Происходящее больше не интересовало ее. Слова всегда остаются словами, а дела – делами. И дела Жанна ценила куда выше слов, а Ёжик (как и многие другие в довольно длинном Жаннином списке разочарований) явно предпочитал обходиться громкими словами. Жанна слышала краем уха, как Ёжик бродит туда-сюда по ее небольшой квартирочке. Она примерно представляла, как ему сейчас сложно – снова уходить в никуда, когда тут есть маленький кабинет, компьютер, питание трехразовое. Да, «проверочку» не прошел еще никто.
