— Какая страсть к светской жизнь — родного отца ради нее уничтожить готов! — с неприятным смешком бросил ему вслед отец, но Митя уже не слушал, он гнал коня прочь, мимо рощи, мимо исправника со стражниками… И внезапно дернул стопорной рычаг, едва не вылетев из седла, когда автоматон замер, как вкопанный.
Прямо над степью — не в небе, а над самой землей — плыло белое облако. Оно стремительно приближалось, катясь над травой и перескакивая через овраги, и вдруг разлетелось в перистые клочья, точно разорванная великаном подушка. Из клубящегося пара вырвался…
— Паро-кот! — с благоговением прошептал Митя. — Спортивный!
Не иначе как французский: такие обводы делали на заводах «Рено».
Пыхая паром и сверкая надраенным до блеска металлом, громадный стальной кот играючи перемахивал овраги, которые даже Митиному паро-коню приходилось объезжать. Лапы с крючьями когтей цеплялись за малейшие неровности почвы. Вот он взвился на гребень холма и понесся вниз по склону с той же ловкостью, с какой настоящий кот цепляется за спинку дивана. Стальная громада ринулась прямо к толпящимся у рощи людям, клуб горячего пара ударил Мите в лицо, окутывая все вокруг, а когда распался — напротив уже торчала здоровенная, побольше тигриной, морда паро-кота. Выражение стальной морды было по-кошачьи наглым. Кот шумно спустил пар, голова его наклонилась, и из седла поднялась…
Надо признать, эдакий стиль даже на Петербургских паро-гонках без внимания бы не остался! На барышне на полгода-год старше его самого была местная рубашка с яркими узорами, сшитая из тончайшего белого полотна, плотный кожаный корсаж на шнуровке, а вместо юбки — широченные синие шаровары, наподобие турецких. Стянутые в косу черные, как вороново крыло, волосы вместо ленты придерживали такие же как у Мити очки-гоглы.
Барышня стрельнула глазами на Митю — и тут же сделала вид, что до юноши на паро-коне ей и дела нет.
— Здравствуйте, Зиновий Федорович! И вы, господа… — звонко провозгласила она, улыбаясь и демонстрируя ямочки на щеках. — Меня матушка прислала, к обеду звать! Пулярки стынут!
— Барышня… — растерянно пробормотал исправник. — Наш долг велит…
— Доложиться батюшке как уездному предводителю дворянства, — строго сообщила барышня и тут же просияла улыбкой. — Так батюшка велел сказать. А матушка добавить, что кухарка еще и варениками грозилась, а перестоявшие вареники… — она развела руками, так что белые рукава, пышные, совсем как клубы пара из-под лап ее кота, распушились и снова опали. — Это уж и вовсе несообразно!
Растерянный исправник повернулся к вышедшему из рощи отцу. Тот еще и сорванной травинкой по голенищу сапога похлопывал — так уверен, что сын от него никуда не денется! Митя ненавидяще стиснул зубы, а отец лишь скривились в усмешке:
— У тебя появился шанс окунуться в столь любезную тебе светскую жизнь, — насмешливо бросил он. — Мы принимаем ваше приглашение, барышня…
— Зинаида Родионовна Шабельская! — поторопился вмешаться исправник.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
