Спеша его реализовать, он так рьяно шагнул на проспект, что едва не сбил с ног высокого молодого человека.
– Ой, извините, – сказал Ивор, поворачиваясь.
– Кто придумал пригласить эту чернь, – брезгливо отстранился от него молодой человек. Лицо его было надменно и аристократично, нос загнут, как у ястреба, губы плотно сжаты, подбородок так высоко вздернут, что казалось, будто молодой человек разглядывает небо. На парне был надет дорогой яркий камзол с великим множеством рюшечек и украшений. На ногах красовались роскошные начищенные до блеска сапоги из кожи неведомого животного.
– Это же сын мясника! Фи, как противно, – воскликнул парень, брезгливо глядя на Ивора. В холеной руке появилась разноцветная шкатулка. Щелкнул крохотный замочек, парень вынул кусок шелка и приложил к носу. Вокруг распространился терпкий запах благовоний. – Ты собираешься продавать мясо на общем собрании?
Раздалось хихиканье и гогот, лишь теперь Ивор разглядел за спиной напыщенного парня парочку подхалимов.
– Нет, я иду на испытание, – ответил Ивор, мрачнея.
– Ха-ха-ха! – громко засмеялся напыщенный парень. – Хорошая шутка, я расскажу ее отцу.
И он, не обращая более внимания на яростно пыхтящего Ивора, отправился дальше.
– Прикинь, он тебя знает, – сказал Рудольф. – Это слава!
– Еще бы он меня не знал. Я ему в детстве такой фингал поставил! – сказал Ивор, глядя вслед напыщенному типу.
– Ого! А почему ты нам не рассказывал? – оживился рыжепрядый.
– Ну… просто… – замялся Ивор.
– Эй, что за загадки?! А ну колись!
– Просто Клемент с дружками хотел обидеть соседскую девочку Алину, а я… ну… ее спас.
– А ты знаешь, кто его отец? – поинтересовался Мефодий.
– Да какая разница? – фыркнул Ивор. – Шишка какая-нибудь.
– Кондратий, начальник отдела кадров фабрики волшебства. Один из тех немногих, кто зажег четвертый луч звезды.
– Ничего себе?! – проговорил Ивор. – Так это что получается?! Нас учили преподаватели с одним горящим лучом, а этого напыщенного идиота – папаша с четырьмя?!
Мефодий мрачно кивнул. Ивор ощутил, как настрой вновь сползает к подошвам его кожаных ботинок.
– Ха, вот будет смех, коли он провалится! – хохотнул Рудольф и обхватил друзей за шеи.
– Точно! – воскликнул Ивор, ощущая, как от рыжепрядого в него вливается уверенность. – Поглядим, кто будет смеяться последним!
Его вдруг охватила бесшабашное веселье. Хватит ныть, ты на открытом наборе, твои данные подходят. Наслаждайся моментом, и будь, что будет.
Дорога из вишневой тянучки вывела их за пределы города и почти сразу оборвалась. Вниз уходила отвесная стена, вишневая полоска возобновлялась далеко внизу. Поток людей обрывался так же внезапно, словно это была не людская, а настоящая река, которая заканчивалась водопадом.
– Всю жизнь мечтал попробовать, – сказал Рудольф жизнерадостно. Ивор его энтузиазма не разделял, во рту сделалось сухо.
– В этом нет ничего страшного, – сказал Мефодий, но голос его дрогнул. – Защитный механизм отключен. Иначе большая часть этих людей разбилась бы.
Рудольф жизнерадостно дорисовал картину:
– Ага, а внизу образовался бы курган из тел величиной с Обвал, и мы сошли бы по нему, как по лесенке.
Мефодий что-то возразил, Рудольф ответил, они пустились в обычные свои пререкания. Ивору было не до них. Людской поток неумолимо приближал его к обрыву. Внутри все сжалось, трезвомыслящая голова в панике требовала ноги повернуть обратно. Вот уже до обрыва пять шагов, три, два, впереди идущий человек исчез, и перед Ивором открылась бездонная пропасть. Обрыв тянулся вертикально вниз, стена была ровной, словно отцовский стол для разделки мяса.
