В соседнем зале красноармейцы с азартным хохотом втыкали штыки в огромные портреты царствующих особ. Холсты полотен превратились в располосованные лоскуты, беспомощно висевшие в разные стороны. Рядом какой-то мужик увлеченно срезал кожаную обивку со стула, воровато озираясь по сторонам. Три стула уже были распотрошены и валялись, выпустив на волю пружины. У мародёра из-за пазухи торчал аккуратный рулон срезанных кож.
– Сапоги себе и жене пошью. Кожа хорошая, – откровенно сказал он Дятлову, смотревшему на это с недоумением.
– Вон целый висит, – сказал один красноармеец другому, указывая на неиспорченный портрет в золочёной раме. – Давай на спор, кто его величеству зенки штыком выколет с пяти шагов.
– Да ну его. Пойдём лучше винный погреб искать. Выпьем по-царски! – ответил второй.
– И то дело! А потом вернёмся и кто ловчей государю глаза выколет. На спор!
– Спорить нам ещё не хватало из-за ерунды, – солдат вырвал из рамы портрет свергнутого императора кисти знаменитого художника Серова и вышвырнул холст в окно прямо на мостовую. – Туда им всем дорога! А мы лучше за вином. Нужно ещё платья с собой захватить или какую другую одёжу побогаче.
Они загрохотали сапогами по лестнице вниз. Вскоре раздался звук бьющегося стекла. Спускаясь за ними, Дятлов увидел на ступеньках осколки разбитой вазы.
Он вышел из дворца. Стояла глубокая ночь, но народу на улицах было много: красноармейцы, краснофлотцы, какие-то студенты, зеваки, просто праздношатающиеся. В воздухе царило воодушевление. Люди радовались, а чему непонятно. Весть о том, что старая власть свергнута уже разошлась по толпе. Все были возбуждены, подпитывая друг друга пьянящим чувством какого-то грядущего праздника. Казалось, уже завтра начнётся другая жизнь – мирная, спокойная и сытая. Словно это захваченные только что в Зимнем дворце люди были единственным препятствием на пути к этой цели. Именно они специально вредили своей стране и своему народу. Никто из радующихся и понятия не имел, что их ждёт завтра.
Дятлов прошёл через оцепление и оказался в толпе.
– Браток, правда Керенского не взяли? – первый же встречный тронул его за рукав.
– Правда.
– А как же он убежал?
– В женское платье переоделся, нарумянился и прошёл через кордоны, как сестра милосердия, – брякнул первое пришедшее в голову раздражённый Дятлов.
– Почему остальные так не сбежали? – округлил глаза удивлённый прохожий.
– Они там все жирные, как коты, на них платья не нашлось, – отмахнулся Михаил и побрел в своих мыслях дальше.
За его спиной уже начали делиться новой сплетней, раздавался хохот, но Дятлову было не до веселья. Он рассчитывал, что толпа устроит расправу над министрами Временного правительства. Пусть те и не оказали никакого сопротивления, пусть защищали их только юнкера и женский батальон (вот уж кого сейчас растерзают победители), но азарт штурма и жажда крови, чувство, что охотник настиг жертву, должны были, по его мнению, решить участь проигравших. Не случилось. Оказывается, министров необходимо оставить живыми. Он не знал, что такой приказ существует. Дятлов сел на холодный гранит рядом с огромным серым атлантом, невозмутимо продолжавшим удерживать свою ношу в одной набедренной повязке посреди колючих северных ветров. Михаил холода не чувствовал, адреналин после недавнего штурма ещё играл в крови. Толпа не расходилась, люди делились последними новостями и сплетнями. «Ведут! Министров ведут!» – вдруг прошелестело по людскому морю. Дятлов мгновенно встряхнулся. Можно попробовать ещё раз.
