Подъём в гору.
Сегодня все узнали историю моей семьи, и не думаю, что в зале кто-то всхлипнул от восторга «Ох какая трогательная история!», но меня оценил сам Шафир Лефас! Благодаря его вниманию, абсурдно вдруг возникшему, я взлетела на высоту, мне до этого неизвестную. Уже виднеется радужное будущее. Остается только долететь, вот только бы хватило горючего и мощности.
Спуск.
…Но всё заканчивается: и жизнь, и война. Вот так и закончилось всё победой для всех, а для меня поражением. Разбилась с головокружительной высоты, как и отец под Палестиной, всё свелось к одной причине – человеческий фактор. Если Шафир Лефас хотел высмеять меня(да что тут сомневаться, именно этого он и хотел!), то у него это превосходно получилось. Он очень жирно приклеил картине ярлык «любовь лесбиянок». Неужели никто никогда не почувствует мои картины? Мне жаль, что такие великие люди вкладывают свои художественные мысли в обыденные слова. Жаль вдвойне, что именно такие люди учат чувствовать окружающий мир таких, как я… Уже слишком поздно менять настроение цивилизации, а свет любви покрыт мраком людских взаимоотношений. Свет… О боже, машина! Неееет!
ҨҨҨ
Иудейская пустыня славилась своим умением стирать с лица земли целые города, сокровища, реки и даже моря. Вот и сейчас, утром, у одного человека на несколько часов стёрлась память. Попросту Фадэра потеряла сознание. Пробуждение её было не из приятных. Потирая ссадины на лбу, она пыталась понять, что с ней произошло.
–Ммм…Чёрт! Что это было? Так, всё по порядку: я увидела грузовик, затем вывернула руль резко влево и… Ах, как больно! – Фадэра трогала затёкшую шею. – Неужели я провела здесь всю ночь?! Неужели никто не остановился посмотреть, что со мной?! Да-а-а…Тяжело…»
Фадэра открыла переднюю дверь и попыталась выйти из машины, но упала обратно. Она схватилась за дверцу и на одних руках вытащила себя из машины. Немного размявшись, начала ощупывать себя. Из положительного: болело только колено, из-за удара о панель управления болела голова, неизвестно как уцелевшая от сильного удара о руль, можно даже было увидеть на лбу отпечаток значка «Мазда». Но всё равно ничто не шло в сравнение с тем, что было с машиной.
– Твою мать! – вырвалось из груди Фадэры. Левое колесо ушло практически полностью под машину, от этого пострадала передняя подвеска. О дальнейшем путешествии к Мёртвому морю не могло быть и речи. Фадэра уже отъехала на приличное расстояние от Иерусалима, километров 40 точно. И как специально, на трассе было пусто, ни одной машины! Это было просто волшебство какое-то, чтобы в 8 часов утра она пустовала. Это из разряда того, чтоесли бы листья деревьев вдруг начали падать вверх. Ничего не оставалось делать, как взять сумку с заднего сиденья и пойти по обочине искать помощи. Закрыв машину на ключ, Фадэра отправилась в путь. Мысли о том, что при встрече с Сорин она может поколотить в лучшем случае, не очень пугали. Было гораздо обиднее, что не получилось доехать до моря. Тело болело. Вокруг ни души. Слева и справа была пустыня. Бывает время, когда пустыня превращается в зелёный Эдем, переполненный яркими экзотическими цветами, но сейчас многочисленные источники, берущие начало в Иудейских горах, практически высохли из-за нехватки дождей, и только по некоторым участкам суши с зелёными кустарниками было видно, что где-то глубоко под землёй есть живительная влага.
