Я вдруг испытал неожиданно острую ностальгию – вспомнил, как начинался «Информатор», вспомнил редакционные лихие пьянки, вспомнил, как, листая свежий номер, цепляюсь взглядом за фотку к чьей-то – чьей?.. – байке: «А это кто – дизайнерша?» – «Да, вот это она, Варя». – «Ничего себе такая Варя»; я представил здесь, на соседнем камне, Вовку – что он, тыча бутылочкой минералки в направлении агоры, жестикулируя в своей манере пятью, голову включая, конечностями, задвигает про древних греков, с которых все началось, вся Европа: европейский рационализм, стремление к ясности, внятной последовательности, которое в итоге завело человечество так далеко…
Была у него одна из любимых «телег» – про Европу. Про то, что европейская цивилизация – выродок мировой истории. Про то, что нет и не было в этой истории никогда ни логики, ни поступательности, и зря мы переносим на нее задним числом наши представления и принципы. И уж тем более зря считаем единственно правильной и неизменной свою картину мира… У Вовки это выходило увлекательно, как триллер.
Кстати, о родине. Костик!
На этот раз он ответил почти сразу. Опять, естественно:
– Ты где?
Я поколебался:
– В Афинах. Что у вас там творится?
– У нас? ТЕПЕРЬ, – он выделил голосом, – ничего.
Я почувствовал некоторую заминку.
– … Тебя тут спрашивали. О!
– Кто?
– Не знаю. Пришли двое, домой. Юру, говорят, ищем, по срочному делу, найти не можем.
– Давно?
– Дня два назад.
– Не представлялись?
– Типа партнеры деловые. Ну, я документов не спрашивал.
– И как они выглядели, эти партнеры?
– Да никак, обыкновенно.
– Здоровые-спортивные?
– Ну, в общем да.
– И что ты им сказал?
– Да что я им мог сказать? Честно сказал, что Юру не видел больше месяца. Слышал, уехал он куда-то. Вроде за границу, но не точно… А что, Юрген, что – действительно проблемы? Я думал, ты отмазался.
– Да вот сам не пойму. Я тоже думал, что отмазался. Ладно, не бери в голову. Но если еще будут спрашивать, не говори, что я звонил. И откуда.
Некоторое время я глубокомысленно включал-выключал блокировку «Соньки». Кругом жужжали «мыльницами», хихикали, болботали по-вавилонски. Когда мы устраивали экстрим-туры по области (для заезжих западников и местной скучающей молоди), байдарочник Яша – коричневый, костлявый, дубленый – помнится, цедил в адрес такой вот клиентуры с непередаваемым выражением: «Пингвины…»
…В конце концов – какого хрена? Что я, собственно, теряю? Если уж я с самого начала решил не прятаться – то стоит, по крайней мере, быть последовательным…
Я набрал номер. Г-н первый вице-мэр помолчал, шелестя электростатикой. «… в данный момент не могу ответить. Оставьте сообщение после звукового сигнала».
Хорошо. Тогда так.
В приемной откликнулись – секретарша.
– Лена? Лен, это Юра Касимов беспокоит. С Валентином Борисычем можно поговорить?
– Его сейчас нету. – Леночка, вялая наглая шалава, теперича суха и деловита.
Что-то у них все-таки происходит…
– Ты передай ему, что я его искал… И пускай он перезвонит мне, если сможет… – Я продиктовал тринадцать цифр.
– Я передам, – неуступчиво. Ну-ну.
Степлившаяся минералка закончилась. Давно пора было дезертировать в тень.
