После четвертого или пятого «захода» (кто считает?) Бобров откинулся назад на мягких диванных подушках и прикрыл глаза. Только стал впадать в долгожданное забытье, как вдруг до его обострившегося в последнее время слуха (а надо заметить, что с недавних пор он вообще жил как бы настороже) донеслись странные звуки. Причем звуки эти слышались со стороны… приоткрытой балконной двери.
Распахнув резко глаза, Бобров отпрянул от неожиданности – прямо перед ним стояла Она, Агата! Бобров огляделся по сторонам, словно пытаясь обнаружить некие следы, которые бы свидетельствовали о том, каким именно образом ей удалось проникнуть в его ЗАКРЫТЫЙ ИЗНУТРИ номер… Следов не было. Только едва заметно колыхалась шелковая занавеска на балконной двери.
– Ты ждал меня? – нисколько не смутившись его реакции, спросила она, глядя на ошарашенного Боброва.
Бобров замешкался с ответом – безусловно, он втайне мечтал об этом, но чтобы вот так сидеть и ЖДАТЬ, что она ночью материализуется в его номере…
Агата, не обращая никакого внимания на его замешательство, подняла сразу обе руки и потянула за завязки на тонких бретелях своего сарафана, в котором она была вечером у костра. Сарафан, ничем более не поддерживаемый, соскользнул с плеч и упал к ее ногам…
У Боброва перехватило дыхание, и еще больше закипела кровь, и без того подогретая немалым количеством выпитого виски. Он почувствовал, что в эту минуту не в силах сдержать себя в руках. Возможно, потом он еще не один раз пожалеет о своем безумстве и будет тяжело раскаиваться, что вовремя не остановился, не сдержал своего порыва, поддался ее дьявольским чарам, но сейчас…
Сейчас все это не имело для него никакого значения. И хотя где-то в глубинах его подсознания сидела зловещая мысль и буквально свербила ему мозг, предвещая неминуемую и тяжкую расплату, ничто на свете не могло его остановить в эту минуту. Когда весь смысл его жизни сосредоточился на том, что он ДОЛЖЕН ОБЛАДАТЬ ЭТОЙ ЖЕНЩИНОЙ. И это желание проснулось в нем не внезапно, как можно было бы предположить, и вовсе не под влиянием алкоголя или представшей перед его взором обнаженной женской плоти. Отнюдь. Бобров прекрасно отдавал себе отчет в том, что ЖЕЛАНИЕ появилось в тот самый момент, когда он только впервые увидел Ее на пороге своего офиса. Когда он был абсолютно трезв, а она, соответственно, одета. И не зря он тогда испугался внезапно посетившей его мысли, что у него НИКОГДА НЕ БЫЛО ТАКОЙ ЖЕНЩИНЫ… Значит, желание обладания ею пришло еще тогда. И все это время оно только росло и зрело в его душе (хотя при чем тут душа?) С самой первой минуты ОН ХОТЕЛ ЕЕ! Хотел абсолютно животной страстью. И именно этот порыв, которого он никогда раньше даже не предполагал в себе, его тогда испугал. Тогда, но не теперь…
Бобров протянул руку и с силой притянул Агату к себе. Она упала на его колени, и их губы слились в страстном, жадном поцелуе.
А потом… потом его сознание как будто отключилось, и он провалился в какое-то забытье. Единственное, что он ясно и отчетливо помнил, так это то, что в тот самый момент, когда он коснулся тела Агаты, за окном раздались протяжные кошачьи вопли, прогремел невероятной силы гром, и разразилась непонятно откуда взявшаяся мощнейшая гроза. Хотя безмятежный тихий вечер никак не предвещал такой внезапной перемены погоды. Небо буквально разверзлось, и из него хлынули такие потоки воды, которых, наверное, хватило бы, чтобы затопить и смыть с лица земли весь пансионат, если бы этот ливень шел долго.
