Очевидно, что моя выходка с молотком должна быть объяснена и я к этому готовилась. Выдумывать оправдание было глупо, к тому же я нисколько не смущалась собственных чувств. Считала их не уместными в отношении такого совершенства, как Филипп – да, конечно – но точно не поводом для стыда. Если бы такой, как он не нравился, кто же тогда?
– Тебе было холодно и я приняла меры.
Изящная бровь едва заметно изогнулась. Мое сердце ударило громче, я туже сжала челюсть, пытаясь не потерять сосредоточенность в его присутствии.
– Это я понял, – сквозь зубы процедил он и отвёл взгляд. – Тебе не кажется, что это слишком?
Я на секунду задумалась.
– Нет.
Он посмотрел на меня снова.
– Ты странная.
– Я знаю.
Его слова меня ничуть не задели – это была чистая правда.
– Чего ты хотела этим добиться? – Филипп хмурился. – И тем, что согрела мне руку? Думаешь, я падок на сопливую романтику?
– Не думаю, – конечно, мои причины были совсем иные. – Просто ты мёрз и меня это беспокоило.
Презрение отразилось на идеальном лице.
– Значит, ты одна из этих дурочек, томно вздыхающих по мне и шлющих глупые записки без подписи, – вынес он приговор и кивнул сам себе.
Мне требовалось немного времени, чтобы обдумать сказанное. Со стороны это должно быть снова выглядело странным – будто от растерянности или смущения я язык проглотила – но мне требовалось подумать.
– Нет. Я не слала тебе записок без подписи или любых других. И я не вздыхаю томно – я пытаюсь себя контролировать.
Филипп тихо фыркнул.
– Ты очень странная, – протянул он с оттенком брезгливости.
Я чуть расстроилась. Не словам, но выражению его лица.
Филипп развернулся и направился к ступенькам ведущим из беседки, но в самый последний момент остановился, повернул голову в пол оборота и спросил:
– Значит, я тебе не нравлюсь?
– Нравишься, конечно, – тут же согласилась я.
Парень развернулся, выглядя озадаченным.
– Ты же только что сказала…– начал он и не закончил фразу.– Забудь.
Больше он ничего не добавил, но и уходить не спешил. Его брови сошлись к переносице, означая, что он о чём-то раздумывает. Плотнее сжав губы, он сложил на груди руки и недружелюбно уставился на меня.
– Чем я тебе нравлюсь? – спросил он так, будто ответ его не слишком волновал.
Мы стояли друг против друга на некотором расстоянии, но даже приняв важный вид и будто вытянувшись, мы все равно были одного роста, и подавить меня важной позой не получилось – я прекрасно отдавала себе отчёт в происходящем. Юлить с ответом и не думала:
– Всем.
– Глупости, – отмахнулся он. – Подробнее.
Ну хорошо. Подробнее, значит подробнее.
Я начала с его внешности, и он тут же скривился, как от кислого лимона сунутого под нос, когда я закончила живописать его зубы, он попросил остановиться и, должно быть, на этом хотел закончить разговор, спросив «это всё?», на что я ответила, что дальше идет его характер, потом поведение и манеры, затем отношение к людям и порученным делам, и ещё несколько пунктов.
Он снова застыл с выражением озадаченности на прекрасном лице. Немного подумав, попросил продолжить с того места, где он меня оборвал. И я продолжила декламировать, чуть повернувшись, когда к середине речи он подошел к скамье и не слишком грациозно опустился.
Но слушал он меня внимательно. Разные эмоции мелькали на его идеальном лице, но среди них не было ничего напоминающего отсутствие интереса, и этого мне было более чем достаточно, ведь за всё это время немого обожания это был наш первый разговор. Ну и что, что больше говорила я, мне было уже приятно, что мы так близко и он впервые смотрит на меня прямо. На меня.
