Олби сумел вытащить из кармана нож и попытался ранить меня. Я отскочил, а он схватил несколько цветов и бросился вон из башни. Мы последовали за ним. Олби бежал к Мискатонику. Ему почти удалось достичь берега, но Обедайя в последний момент схватил беглеца. Я бросился на помощь, мне удалось перехватить нож…
Последнее, что я помню – это яркая голубая вспышка перед глазами, и нож вонзается в грудь несчастного Олби… – далее текст был вымаран во многих местах, и мне удалось разобрать лишь отдельные предложения. – Мы похоронили его вместе с цветами, которые он так отчаянно пытался защитить… Обедайя переоделся в его костюм… Я уничтожил алтарь. Снов больше нет… Проклятья нет… Надеюсь, что следующие поколения Муров, смогут вернуть доброе имя нашей семье, которое я замарал тяжкими грехами…»
На этом дневник заканчивался. Я чувствовал смятение. Почему Калхун решил скрыть от меня эти важные сведения? Почему лгал? Куда он отнес труп молодого Хааса? Уничтожил ли цветы, погребенные вместе с трупом? И самое главное – снятся ли ему сны о голубом сиянии? Я не понимал, чего добивается этот человек, которого я считал своим спасителем…
В задумчивости я листал дневник и вдруг нащупал бугорок за кожаной обложкой. В обложке был прорезан небольшой потайной карман, и я извлек из него сложенную вчетверо фотографию. На обороте я прочитал: «Обедайя Калхун, Зелофехад Мур и Олби Хаас, 1922 год». Я с интересом вглядывался в светлое лицо Олби, суровые глаза моего деда и расслабленную фигуру Обедайи – невысокого коренастого человека с аккуратной бородкой.
Я вздрогнул: Обедайя на фотографии выглядел совсем по-другому, чем человек, который жил под моей крышей. Но этот незнакомец столько знает про моего деда, ему известны трагические обстоятельства гибели Олби Хааса… Может ли это означать, что он и есть тот четвертый? Случайно высаженные мною цветы вернули его к жизни, и теперь эта тварь питается, упрочивая свое существование в нашем мире. Я вытащил из прикроватного ящика револьвер и отправился в кабинет Зелофехада. Он был там, сидел за столом моего деда и ждал меня. Глаза его горели голубым.
– Вы не Обедайя Калхун, – сказал я, направляя на него револьвер.
– Нет, но мы с вами обязательно его навестим.
– Я вас остановлю! – воскликнул я, взводя курок.
Незнакомец лишь усмехнулся:
– Ваш дед принес клятву служить мне. Я исполнил свою часть обещания, подарил ему знания, недоступные обычным смертным. И чем он отплатил? Но клятва на крови, а значит, его внук тоже сгодится. Что же вы так сурово смотрите? Почему не падаете ниц и не благодарите? Ведь это я показал вам Йинские сады и помог завершить статью. В своей области вы теперь знаете гораздо больше, чем вам кажется. Бедняга Олби Хаас – он сопротивлялся сильнее всех, поэтому я взялся за него как следует.
– Кто вы?
И он назвал свое имя на каком-то нечеловеческом языке, при звуках которого я испытал настоящий ужас и нажал на курок, лишь бы не слышать эти богохульные звуки: «Гэб-Аезон». Пуля прошла сквозь него, как сквозь толщу воды, не причинив никакого вреда, а я упал как подкошенный и потерял сознание…
Голубое сияние вынесло меня за пределы привычных мне пространства и времени. Я смотрел вниз и видел под собою не только Землю, но и другие планеты в бешеном вращении, а надо мной нависал проклятый Юггот. Времени не стало. Я видел прошлое и будущее, Древних в их величии и падении, как они приходят к власти и захватывают космос, и как другие, не менее уродливые твари одерживают над ними верх. Я не знал, прошлое это или будущее – события были высечены на скрижалях времен, и последовательность не имела значения.
