– Да нет. Ничего такого.
– Вот и хорошо, что не хакер. А то знаю я вас таких ушлых. Ладно. Читай, выдумывай. Я скоро вернусь, и мы продолжим наш разговор. Ты же никуда не торопишься?
– До понедельника я совершенно свободен.
– А ты, оказывается, не лишен чувства юмора, Толя. В детстве я за тобой такого не замечал.
– В детстве ни ты, ни кто-то иной со мной вообще особо не общались.
– Все меняется, Толик, все меняется, – Виталий дружески похлопал Анатолия по плечу, – Я пошел…
Через минут сорок Виталий вернулся. Вместе с какими-то лекарственными препаратами, в основном, витаминными комплексами, он принес бутылку коньяка, которую тотчас же и открыл, поставив ее на журнальный столик. Достал из небольшого серванта две рюмки и установил их рядом с бутылкой. Сел в кресло неподалеку от Анатолия и разлил напиток в хрустальную посуду. Предложил товарищу поддержать его намерения, но, получив категорический отказ, выпил сам. За первой рюмкой сразу же последовала вторая. Закусил напиток шоколадом, разломанным на отдельные дольки.
– Вот теперь, уверен, я скорее оживу, – проговорил Виталий, ощущая, как тепло от алкоголя равномерно распределяется по его организму, – Ну, что там с нашими делами? Ознакомился? Там, вроде, немного всего. Появились какие-то мысли?
– Появились, – Анатолий поправил очки на переносице и на вращающемся компьютерном кресле развернулся лицом к товарищу, сидящему позади него.
– Делись знаниями, – улыбнулся Виталий.
Уже через минуту улыбка медленно сползла с его лица. Теперь его выражение сменилось с самодовольного на крайне удивленное. Про едва-едва початую бутылку коньяка он напрочь забыл.
Краткое изложение Анатолием своего представления об этих трех архивных делах, давным-давно изученных Виталием и отложившим их в своей памяти, практически стопроцентно совпадало с конечными выводами следственных органов. Конечно, в этих Анатолиных рассказах присутствовали незначительные мелочи, нюансы и помарки, которые в данном случае не могли не появиться. Имелось в виду отсутствие знания им конкретных имен преступников, времени совершения злодеяния. Впрочем, услышать от своего товарища что-то в этом роде Виталий и не рассчитывал, поскольку прекрасно понимал, что о подобном никто из посторонних точно знать не может. Тот материал, что он предоставил Анатолию, был настолько урезан, что, естественно, не только об озвучивании каких-либо имен или чего-то подобного не могло идти и речи, но и просто кому-либо представить себе истинную картину происшедшего казалось абсолютно невозможным. Если честно, Виталий вообще не ожидал получить хоть какую маломальскую информацию от Анатолия, собираясь высмеять незадачливого фантазера, возомнившего себя знатоком людских судеб, за его неудачную попытку что-то там себе вообразить. А тут на тебе!
Больше всего, что поразило Виталия, было то, что его товарищ достаточно подробно, а самое главное, абсолютно точно описал картины совершения преступлений определенными лицами, словно в тот момент сам являлся непосредственным участником печальных событий. Более того. Анатолий в одном из дел, не зная о результатах работы криминалистов, с поразительной точностью определил орудие преступления. В двух других случаях такие орудия были найдены возле потерпевших, что было отображено на представленных для изучения Анатолием фотографиях. Но вот в третьем случае искомый предмет так и не был приобщен к делу. Позже пойманный преступник, помнил Виталий, лишь признался следователю, чем совершил убийство, где и как избавился от улики. Но ту улику (это был нож, выброшенный в реку) так и не отыскали. По каждому из трех дел Анатолий представил не только предполагаемые им мотивы преступников, но и их внешний образ: приблизительный возраст, рост, даже одежду, в которую могли, как ему казалось, быть одеты те люди. Даже для самого рассказчика эта часть повествования казалась чем-то из разряда фантастики. Что же касалось Виталия, то в момент, когда он слушал описание внешности преступников, его тело невольно покрылось холодной испариной. Перед его глазами ясно стояли фотографии с лицами пойманных лиходеев, с невероятной точностью описываемые Анатолием. Но откуда этот хлюпик мог себе все это вообразить, не понимал Виталий? Как по фотографии мертвого тела жертвы, по краткому описанию обстановки в помещении, где было совершено убийство, можно составить портрет убийцы? Виталий никак не мог себе этого объяснить. И еще. Не совсем касающееся сути разговора, но… Вот это Толиково постоянное «как мне кажется, как мне кажется» – оно почему-то немного раздражало.
