Как-то он пожаловался своим соседям по дворовому участку, супружеской чете, практически его сверстникам, на перипетии нелегкой судьбы. Добрые люди решили посодействовать ему в его трудностях. Решили помочь ему избавиться от назойливости коллекторов. Одолжили незадачливому страдальцу три миллиона рублей из своих многолетних накоплений. Составили расписку, согласно которой он брал на себя обязательства в течение года вернуть занимателям вышеуказанную сумму. Да. Для того, чтобы расплатиться уже с этими людьми, ему все равно пришлось бы продать свой добротный двухэтажный дом и переселиться в какое-нибудь более скромное жилище, возможно, даже совсем в другом месте, возможно, даже в другом городе. Делать этого, конечно, не хотелось. Но куда деваться? Зато теперь его уже перестали донимать эти бесконечные звонки с угрозами, и днем, и ночью пробивающиеся до него с неизвестных номеров, его уже не пугали эти слишком уж участившиеся случаи посещений родного дома неизвестными молодыми людьми угрожающего вида, все время требующие погашения финансовой задолженности и намекающие на некие неприятные последствия в случае затягивания процесса выплаты долгов. Что ж. Неизбежная потеря дома, где он прожил полжизни, – вполне приемлемая цена за душевное спокойствие. И ведь он, в конце концов, получил его, это свое душевное спокойствие. Причем, получил его в гораздо более короткий срок, чем предполагалось изначально. Благодаря отзывчивым людям, оказавшимся неравнодушными к чужим трудностям. Со всеми своими кредиторами он расплатился за раз. Его оставили в покое. Казалось бы, живи да радуйся. Теперь никуда не нужно торопиться. Есть целый год, чтобы произвести надлежащий обмен своего роскошного дома на более скромное, но вполне приемлемое пристанище, чтобы за счет разницы от возможной сделки с благодарностью вернуть заемные деньги людям, вошедшим в его положение. Но нет. Слишком легкое избавление от недавних тревог почему-то породило новые. Понимание неизбежности потери дома стало казаться ему чем-то неправильным и несправедливым. Слишком уж он привык к нему, слишком многое связывало его с этим местом. Но как же быть в этом случае? Что бы такое придумать, чтобы оттянуть срок возвращения долга соседям? Где бы достать необходимую ему сумму, чтобы при этом еще и не потерять свой любимый дом?
Мерзкая мысль промелькнула в голове совершенно случайно, но практически сразу же прочно угнездилась в сознании. Да. Первое время она ужасала его. Он даже честно пытался избавиться от нее. Впрочем, безуспешно, поскольку постепенно она, эта мысль, стала казаться ему гораздо менее ужасной, чем то ощущение, что было вызвано в нем жалостью от потери дома, который достался ему с таким большим трудом. В этом доме он прожил почти всю свою жизнь со своей милой женой, три года назад преждевременно покинувшей этот мир (и его тоже) после долгой и изнурительной болезни. Этот дом – то немногое, что напоминало ему о ней, о его несправедливо утраченной любви. Детей бог им не дал, поэтому единственной его радостью оставались воспоминания о любимой, при жизни очень привязанной к этому уютному строению, о той, кто с такими теплотой и трепетом заботилась о домашнем благоустройстве. Он был абсолютно уверен, что именно дом подпитывает эти его воспоминания. Нет. Он никак не мог позволить себе лишиться того, с чем было связано все лучшее, что все еще жило в его памяти. Конечно, совсем недавно вариант с распродажей имущества был, пожалуй, единственным решением. Но это было тогда, когда его донимали суровые кредиторы. Теперь же этот тревожный период в его жизни остался позади. А сейчас совсем другая ситуация. С совсем другими людьми. Поэтому…
