– Он... – я захлопала ресницами и растерялась от маминого напора. – Мам, он меня не трогал.
– Что? Как?!
Мама продолжала высматривать в моих глазах что-то, но я продолжала стоять в напряжении, никаким движением не реагируя на её зрительную экзекуцию.
– Почему покрываешь его? – родительница опустила руки и прищурилась, словно я сейчас сморозила чушь. – Он избил одноклассника.
– Нет, мама... Все не так было...
Она отвернулась от меня и подняла руку вверх. Жест понятен. Не хочет меня слушать.
– Кирилл меня защи...
– Прекрати! Арина!
Резко прошипела мама, поворачиваясь ко мне и упираясь ладонями в спинку стула.
– У этого парня такой послужной список, что твоя защита – грош цена. Не знаю, чем он тебя запугал, но не смей, – она подошла ближе, – слышишь? Не смей с ним общаться!
– Нет, мама... Вы всё не так поняли.
Чуть ли не застонала я, пока сердце кровью обливалось. Мама ведь меня даже выслушать не захотела!
– Арина, – она убрала мою руку со своей, в которую я вцепилась мертвой хваткой, – не водись с этим мальчишкой. Там в голове ни одной хорошей мысли. Я видела его личное дело, и уж поверь матери, проблем от него будет больше, чем твой юный мозг может переварить.
Она не стала меня слушать. Я несколько раз попыталась донести до нее правду, но мама уперлась и не хотела ничего слушать, обвинив Кирилла во всех грехах. Я же вернулась в постель совершенно разбитой. Моя совесть кричала, что так нельзя, и я должна что-то сделать. На ум не приходило ничего стоящего, кроме того, что нужно пойти к директрисе и попробовать объяснить ей, как все было. Терять мне все равно нечего. Большего унижения, чем в раздевалке для мальчишек, вряд ли возможно испытать.
Как же я ошибалась...
Утром мамуля со мной не удосужилась заговорить и ушла раньше обычного. Я не понимала такого отношения, но списывала на навалившиеся проблемы с отцом. Мама всегда была резковатой, если доказывала свою позицию, но если до было мягко, то сейчас, после, она сама на себя не была похожа. Меня это пугало. И еще больше переживаний добавляло отсутствие отца в нашей жизни.
В лицей я вошла с гулко колотящимся сердцем и вместо того, чтобы идти на урок, направилась к кабинету директора. Я там ни разу не была, благодаря стараниям матери, и сейчас жутко переживала, поправляя свою длинную юбку. Вокруг пролетали ученики, а я так и стояла в коридоре, пока не прозвенел звонок. Лишь после этого немного осмелела и постучала.
Инна Владимировна сидела за столом и что-то внимательно читала. Увидев меня, она отложила бумаги и нахмурилась.
– Бельская? Ты почему не на уроке? Что случилось?
Ее тон был отнюдь недружелюбным, но я все-таки переборола себя и переступила через порог в кабинет, тихо прикрыв за собой дверь.
– Здравствуйте, – запоздало произнесла я, сминая пальцами ткань юбки все сильнее и сильнее, пока лицо стремительно краснело, – Инна Владимировна, я хотела поговорить про Кирилла...
– Да? – женщина откинулась на спинку стула и сложила руки на груди. – Что же ты мне хочешь рассказать, Арина? Мы все выяснили вчера. Не знаю, что ты можешь ещё добавить, но предполагаю.
– Кирилл меня защитил.
– Очень интересно. И от кого же?
Вот это было сложнее всего. Если я скажу про козни Ларионовой, то она меня сожрет вместе со своими приспешницами. Даже нервно сглотнула прежде, чем шумно выдохнуть и вновь посмотреть директрисе в глаза.
– Девочки нелепо пошутили надо мной. Выставили посмешищем, а Кирилл... Он меня защитил...
