Но о Ферме, куда попали они с Астией, Азира не знала. Не знала она и об участи царской коровы, которую уготовил ей и другим невольницам царский евнух Фарнах, главный смотритель Фермы.
Из Большого дома всех вскоре вывели. Снаружи их ждали трое рабов-надсмотрищиков. Фриги. Они напугали Астию еще больше, чем краснобородые кочевники. Фриги были широкоскулы и бородаты, с желтоватыми по волчьи глазами, в которых, как у попавших в западню хищников, светились злые холодные огоньки. Кряжистые, с налитыми мышцами тела. Копны черных курчавых волос, которые спадали сзади на хребет. Фриги напоминали волков. Бедра их были окутаны красной тканью, свисавшей спереди до самых колен. Ступни обуты в сандалии из грубой и толстой кожи.
Родина фригов была далеко на севере. В Маулессии они считались диким и кровожадным народом. О них ходили разные легенды. Женщин-невольниц, которых вывели из Большого дома, они встретили хмурыми взглядами, лица их казались каменными.
Краснобородые передали им свой товар, и фриги погнали женщин вглубь оазиса, подталкивая их длинными палками и что-то выкрикивая на своем грубом, гремящем, как горные водопады, языке.
Астия снова жалась к обнаженному бедру Азиры, ей снова было страшно. Она все время оглядывалась, пытаясь увидеть того доброго гладколицего человека, что дал ей сладкий леденец, но видела только страшные лица надсмотрщиков-фригов.
Три женщины, оставленные в Большом доме, устроились у прохладной стены на коврах, под которые они подложили всю сухую траву, брошенную на пол. Получилось мягкое ложе. К вечеру их накормили, принесли кожаный мешок с водой. Эта вода была холодной и вкусной: оазис Надир имел сразу три колодца. Еду и воду принесла полная молодая женщина, кухарка, в длинном белом балахоне. Ее сопровождал фриг-надсмотрщик. Глядя на женщин он довольно щерился, а кухарка качала головой и обходила невольниц, внимательно их оглядывая. Женщины полулежали, прижавшись друг к другу, поглядывали настороженно на фрига. Он о чем-то переговаривался с кухаркой. Та все качала головой, а фриг вдруг начал громко смеяться. Тогда кухарка стала что-то говорить женщинам. Но они не понимали, в знак этого показывали пустые ладони, говорили что-то на своем языке.
– Не понимают, – повернулась к фригу кухарка, – я немного знаю их дикий язык.
Потом она взялась за свисавшую до колен красную повязку надсмотрщика и резко ее подняла.
– Вот, смотрите…
Фриг захохотал еще громче.
Женщины напряглись, замерли.
Кухарка бросила повязку и видение исчезло. Только дыбилась красная ткань.
– Там, вон, отхожее место, – кивнула она в дальний угол, где была выгребная яма, покрытая настилом с двумя широкими дырами, – опорожнитесь получше…
Когда совсем стемнело трое фригов вошли в Большой дом. Раздувая ноздри своих горбатых носов, они жадно втягивали в себя теплый воздух, в котором чуяли запах разгоряченных со сна женских тел. Этот терпкий аромат шел снизу от стены, где на своем самодельном ложе из сухой травы и старых ковров спали три женщины.
Одна из женщин, та, что приглянулась Фарнаху, лежала чуть поодаль, ближе других ко входу. Она услышала сквозь сон звук шагов. Вдруг ощутив смутную тревогу, все еще полусонная, повернулась на спину, попыталась привстать. И сразу, будто выросшие из теплого мрака, две сильные руки схватили ее за плечи, опрокинули навзничь.
Упав, она ударилась затылком, ахнула. Не понимая, что происходит, широко раскрыла глаза, пыталась что-то различить в ночном мраке.
