— Алло, — удивлённо принял вызов он.
— Я не отвлекаю? — спросила я, когда услышала на заднем фоне шум.
— Нет, говори, — он вышел из помещения и стало тише.
— Я могу кое о чём попросить? — с трудом сдерживалась я, чтобы вновь не расплакаться.
— О чём?
— Ты мог бы приехать и забрать меня? Мне некуда идти и некому позвонить.
Как бы я не старалась, но отчаяние в моём голосе было невозможно скрыть. Ираклий потом признался, что очень испугался тогда за меня, ведь ещё несколькими часами ранее я даже говорить с ним не хотела, а тут позвонила с просьбой о помощи.
— Ты где? Что случилось?
— Я недалеко от своего дома. Поругалась с мамой. Не хочу заходить обратно.
— Илиана, не веди себя, как ребёнок. Что значит не хочешь заходить домой? Куда ты поедешь в это время суток?
— Можно я переночую у тебя в машине?
— Ты с ума сошла? — возмутился он. — Иди домой. Не капризничай. Ты о маме подумай, что с ней будет, когда она поймёт, что ты сбежала?
Я не сдержалась после его слов. Разрыдалась, понимая, что моя мама была бы счастлива, если бы ей сообщили, что я исчезла или ещё лучше — умерла. От этого осознания мне стало так больно, что я не смогла сдержать эмоций.
— Ладно. Извини, что побеспокоила, — с трудом выговорила я и, не дав ему ответить, сбросила вызов.
Я была раздавлена и озлоблена. Хотела кричать на весь мир от обиды и боли, но стиснув зубы, лишь крепко обняла саму себя, сидя на соседской лавочке. Решила, что переночую именно на ней, так как более безопасного места я не нашла бы.
Я подняла ноги на лавочку, прижала их к груди и зарылась головой в них. Меня разрывало на части от боли. Я не понимала за что заслужила такое отношение. Пока папа жил с нами, меня никогда не били родители. Да даже голоса не повышали. А теперь для мамы ударить меня было обыденным делом. Сказать мне колкое слово, было вместо доброго утра и спокойной ночи. Мне хотелось назад, в прошлое, когда папа был рядом. Я была так зла на него. Ведь он ушёл, оставив меня один на один со зверем, который своими зубами в клочья раздирал мою душу. Он ушёл, и я осиротела, лишившись не только его, но и мамы.
Не знаю, сколько прошло времени, когда меня ослепил свет от фонарей машины, и из неё вышел Ираклий. Увидев меня в потрёпанном виде, он испугался и тут же велел залезать к нему в машину.
Я была так рада его видеть. В ту минуту я нуждалась в любом плече, которое способно было дать мне опору, чтобы не упасть.
— Ты меня напугала, — сказал он, когда мы сели в машину. — Я звонил тебе, почему ты не отвечала?
— Не могла, — ответила честно.
Я вытирала слёзы с лица и поправляла волосы, хотя понимала, что мой вид уже ничто не спасёт.
— Мне пришлось позвонить Тамаре, чтобы узнать твой адрес, — его взгляд упал на раненную ногу. — Кто это сделал? — он потянулся к ней.
Кардиган уже был пропитан кровью от раны.
— Я не хочу об этом говорить, — сквозь дрожь в голосе ответила я и посмотрела ему в глаза.
Помню это, как сейчас. Помню, потому что тогда впервые посмотрела на него, не как на человека, сбившего бабушку, а как на красивого и обаятельного парня глазами девочки-подростка.
— Дай проверю рану. Возможно, нужно в травматологию.
Я покорно подняла ногу и позволила ему её осмотреть. Как оказалось там остались осколки стекла, и мы несколько часов провели в больнице, пока меня обследовали, снимали стекла и зашивали.
