– Посадите его пока что в тюрьму, – распорядился Йорг Герлах. – Может, там он как следует все вспомнит. Ночь в камере кому угодно память освежит. И это еще безобидное наказание за то, что он натворил.
Староста поколебался, но потом кивнул.
– Ты прав, Йорг. Возможно, так к нему вернется рассудок и он вспомнит, что произошло на самом деле.
Иоганна подняли, как безвольную куклу, и отвели в башню, расположенную в дальней части подворья. Камера представляла собой пропахшую плесенью каморку с крошечным зарешеченным окошком и массивной дверью. Лязгнул засов, и юноша остался один. Вскоре снаружи послышались выкрики и собачий лай. Мужчины отправлялись на поиски. Как во время облавы, они будут прочесывать лес, в том числе и поляну, о которой рассказал им Иоганн. Он надеялся, что они разыщут Мартина с Маргаритой, и молился об этом. Но в глубине души сознавал, что они пропали навсегда, как и другие дети до них.
Чувства наконец хлынули наружу. Иоганн опустился на утоптанный земляной пол, и плечи его затряслись от судорожных рыданий. До сих пор страх и смятение защищали его подобно панцирю, и он, словно говорящая кукла, отвечал на вопросы фогта и остальных. Но теперь действительность обрушилась на него ледяной волной. Он взвалил на себя тяжкий грех, и заточение в камеру действительно показалось ему безобидным наказанием за этот проступок. Как он только мог оставить в беде Маргариту и Мартина? Что на него нашло? Ведь, в сущности, ему ничто не грозило, на него никто не нападал. То, что прежде казалось ему бесконечно прекрасным – поцелуи Маргариты, их взаимные ласки, шепот и стоны, – теперь все это виделось грязным и порочным. Разве Церковь не осуждала сладострастие как орудие дьявола? И действительно, своими занятиями они словно пробудили дьявола, воплощенное зло…
Господь наказал его.
Иоганн отчаянно попытался понять, что же в действительности там произошло. Может, там обитали какие-нибудь законоотступники, как предположил кузнец? А плакал, должно быть, Мартин, которому зажал рот какой-нибудь мерзавец… Маргарита какое-то время отбивалась и кричала: «Уйди прочь!» Значит, нападавший был один. Иоганн мог бы с ним справиться! Или, по крайней мере, попытаться – а не бежать прочь очертя голову. Нацарапанный на камне дьявольский лик, вопли Маргариты, темнота и детский плач – все вместе так его напугало, что он обезумел от страха.
Детский плач…
В памяти вдруг шевельнулись давние воспоминания.
Повозка… Клетка с воронами и вороном… Парусиновый навес колышется на ветру…
Однажды он уже слышал такой плач – еще восемь лет назад, когда астролог покинул город на своей повозке. Неужели за всем стоял этот Тонио? С тех пор как он появился в городе, несчастья происходили одно за другим! Сначала по его настоянию Иоганн пожелал смерти Людвига – и это желание исполнилось. А теперь Мартин и Маргарита пропали в лесу… Иоганн вспомнил, что так и не увидел Тонио на ярмарке.
Потому что он был в лесу?
Конечно, детей и подростков похищали повсеместно. Иоганн слышал жуткие истории о голодных бродягах, о сумасшедших, которые хватали детей и пожирали. Но верилось в них с трудом. Скорее всего, несчастных просто продавали на чужбину, в жаркие страны, где превращали в рабов или наложниц. Их участь была незавидна. Но за похищениями стояли, как правило, разбойничьи шайки. Один человек с ребенком запросто привлек бы внимание. Должно быть, появление Тонио совершенно случайно пришлось на эти ужасные события.
