Он, окрылённый своим нахлынувшим чувством, творил размашисто, без полумер, убеждая этим всех, кто участвовал в картине, в том, что она обязательно состоится и перед ними – будущий крупный художник в самом начале своего творческого пути.
Полина была счастлива от того, что он просто рядом и наполняет её светом и теплом. Любовь делала ее лучше, ей больше не хотелось мести или чьих-то страданий, всё это исчезло в ней, она ничего не выбирала и не выгадывала, даже если бы он сейчас сказал ей, что они всю жизнь так и будут ютиться в чужих мансардах, она всё равно осталась бы с ним.
Любовь стала её лекарством от внутренней тьмы, ей всё детство твердили, что это только буря гормонов, но говорили это потому, что свою они предали или убили, а Поля так никогда не поступит, этот дар она будет нести бережно, пока жизнь не покинет её.
Когда Ермак шел со своей казачьей армией мимо благословенных озер, он увидел огромную лысую гору. Этот суровый холм, окруженный дикой, нетронутой, опасной природой, остановил его. Он сел на свою походную сумку и понял: это место особенное.
Он распорядился воздвигнуть на горе крест, величественный, огромного размера. Красота содеянного была монументальна. Бесконечные разливистые озера и круглая гора венчались с тех пор пропитанным дождями и ветрами распятием.
Люди, пришедшие под сень этой Голгофы, построили плотину и, укротив дикую воду, воздвигли завод, который добывал для державы такой необходимый металл.
Эпохи сменялись одна за другой, крохотный заводской городок на плотине жил своей жизнью, практически никак не реагируя на перемены внешнего мира.
Там она и родилась.
Родители дали ей царское имя – Елизавета, но она, занимаясь своими делами, никогда не мечтала ни о чем высоком и великом и редко отрывалась от вечного леса и лошадей, коих было в том месте бесчисленное множество.
Ее мать трудилась на небольшом фарфоровом производстве, а отец, весь пропитавшийся машинным маслом и соляркой, чинил бесконечную железную технику.
Родители хотели для дочери другой жизни, и Елизавета пошла учиться художественному ремеслу. Учеба не приносила никакой радости, однообразная жизнь крутилась, как водяное колесо плотины, и она точно знала, где, с кем и как она проведет следующую неделю и следующую за ней тоже.
И тут произошло чудо.
Был совершенно обычный день, они скучали за партами на уроке народной росписи в своем обычном 7 «А». Дверь неприветливо распахнулась, и в нее неспешно протиснулась Евграфия Павловна со своим от рождения недовольным лицом и с чрезмерно длинной и крайне болезненной указкой, которая применялась исключительно в воспитательных целях. Она сообщила, что в классе пополнение и, нравится им это или нет, они должны любить и жаловать новую ученицу.
И в двери появилась она.
Длинная и худая, бледная, даже как будто замученная, но излучавшая такое достоинство, словно она спустилась с Олимпа в гости к самому Ермаку. Судьба в лице вечной Евграфии Павловны соединила их на годы, посадив за одну парту.
Полина переехала к ним из большого города, и этот факт делал ее настолько интересной и особенной, что Лиза почувствовала себя той Варварой, которой на базаре оторвали нос за ее оголтелое любопытство, но чем больше она узнавала о соседке по парте, тем больше увлекалась.
Девочки подружились.
Полина почти ничего о себе не рассказывала, пробуждая в Елизавете жуткий интерес ко всей ее жизни. Что бы она ни делала, все у нее получалось особенным. Вечно молчаливая Полина была полной противоположностью Лизы и со временем стала для нее центром мира. Каждое свое действие Лиза соотносила с ней, если бы у нее была сестра, она хотела бы, чтобы она была такой же, как Поля. Ее молчание намекало на огромную жизненную трагедию, тайна которой распаляла воображение Елизаветы.
